|
История страны, занимавшей шестую часть Земли с 1917-го по 91-й годы, - вещь своеобразная.
Всё, казалось бы, известно наперёд, всё изящно выстроено советскими историками. Какие труды, какие фолианты, какие творческие коллективы! Их абсолютный вывод: Великая Октябрьская революция - коренной перелом в истории человечества. Будущее предопределено гениальным учением марксизма-ленинизма, оно прекрасно и лучезарно, потому что впереди у всех социализм и коммунизм. Советский Союз идёт в авангарде всего мира, он самоотверженно прокладывает путь в будущее всем нациям и государствам, которые плетутся в хвосте за СССР - самой передовой страной мира. Страна под мудрым руководством коммунистической партии шествует от победы к победе, мужественно преодолевая внутренние и внешние временные трудности. А советскому народу жутко повезло, что ему выпал исторический жребий жить под столь мудрым руководством. В этом его счастье, в этом его вселенский авторитет. Всё прогрессивное человечество с завистью и надеждой взирает на советский строй, мечтая о том радостном дне, когда и оно окажется в благостных объятьях социализма.
И только так, и никак иначе.
Но стоит присмотреться к истории этого авангарда человечества повнимательнее - и кажется, будто попал в страну кривых зеркал...
На протяжении 70 с лишним лет страна предстаёт в трудах советских историков, в советской прессе и литературе страной отлакированной, нарумяненной и густо, как новогодняя ёлка, осыпанной блёстками сплошного успеха...
Историю советской страны можно сравнить не с застывшей твердью, где бесспорные факты устоялись и являются прочной и надёжной опорой историка, а с заболоченным пространством, где воды мутны, а твердь фактов подменена зыбкой трясиной идеологических мифов и легенд. Из глубин этого замутнённого прошлого порой всплывают такие неведомые прежде скопления скрытых событий, секретных дел и тайных документов, что остаётся только удивляться, а чаще - ужасаться.
Новая более близкая к истине история советской страны только начинает создаваться. Мемуары ещё только пишутся, иные архивы до сих пор закрыты, иные приоткрылись было чуть-чуть - да тут же снова и захлопнулись, и вряд ли в ближайшее время откроются для исследователей полностью.
История - не кладбище фактов.
История - живое мнение о фактах.
Тема предлагаемых очерков - не десятилетия и не года, тема очерков - день, конкретный день крупным планом. Маленький кусочек исторической мозаики.
Не мудрствуя лукаво, путешествие начнём с первого дня первого года революции - с 25 октября 1917 года. Посмотрим, что же происходит в этот день в различные годы - от 17-го до 91-го.
ГОД 1917. 25 октября 1917 года - среда.
Ночью на 25-ое боевики Красной гвардии и солдаты Петроградского гарнизона захватывают Центральный телеграф, телефонную станцию, вокзалы, мосты через Неву. Всё это осуществляет Петроградский совет под председательством Льва Давидовича Троцкого. Под началом Совета около 170 тысяч вооружённых человек.
У Временного правительства в тот день - юнкера из военных училищ, слушатели офицерских школ, некоторые казачьи части, всего не более 10 тысяч.
170 тысяч против 10 - таков расклад сил.
Накануне вечером в Смольный с нелегальной квартиры приходит Владимир Ильич Ленин. Он в гриме, в парике, без бороды и усов, щека перевязана будто от зубной боли. Весь день он так и ходит по Смольному.
Из воспоминаний Троцкого (этот документ и все другие даны в сокращении): "Мы сидели с Владимиром Ильичём. Он был обвязан платком, как от зубной боли, с огромными очками, в плохом картузишке, - вид довольно странный. Дан, у которого глаз опытный, намётанный, когда увидал нас, посмотрел с одной стороны, с другой стороны, толкнул локтем Скобелева, мигнул глазом и прошёл. Владимир Ильич тоже толкнул меня локтем:
- Узнали, подлецы.
Но это было не опасно, потому что в этот момент мы были господами положения".
Первый час ночи. Узкий состав ЦК РСДРП (Российской социал-демократической рабочей партии) начинает формировать правительство. Члены ЦК назначают министрами самих себя. Троцкий предлагает новых министров называть народными комиссарами. Предложение принимается. Ленин выдвигает председателем Совета народных комиссаров Троцкого. Тот отказывается - по причине своего еврейства. Ленин соглашается с доводом Троцкого и сам становится председателем. Троцкий берёт на себя ведение иностранных дел.
Рано утром министр-председатель Временного правительства Александр Фёдорович Керенский выезжает на автомобиле на фронт. Советская пресса позже будет писать, будто Керенский бежал из Петрограда в женском платье. Это ложь.
10.00. Ленин пишет обращение "К гражданам России!": "Временное правительство низложено. Государственная власть перешла в руки органа Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, Военно-Революционного Комитета, стоящего во главе петроградского пролетариата и гарнизона.
Дело, за которое боролся народ: немедленное предложение демократического мира, отмена помещичьей собственности на землю, рабочий контроль над производством, создание Советского Правительства - это дело обеспечено.
Да здравствует революция рабочих, солдат и крестьян!
Военно-Революционный Комитет при Петроградском Совете рабочих и солдатских депутатов.
25 октября 1917 г. 10 ч. утра.
Обращение размножают и в тот же день расклеивают по городу и публикуют в газетах.
Владимир Ильич торопится, бежит впереди паровоза истории - и потому лукавит.
Временное правительство утром 25 октября - не низложено. Оно прекратит существование в ближайшую ночь - но никак не 25-го, не в 10 часов утра.
Создание Советского правительства тоже ещё отнюдь не обеспечено. Назначить самих себя министрами - это не правительство, а кучка заговорщиков. Чтобы стать легитимным, правительство должно быть избрано народом или полномочными представителями народа. А II съезд Советов ещё не начал работу, он откроется только вечером этого дня - но никак не в 10 часов утра.
Около 18.00. Зимний дворец окружён восставшими.
18.30. Первая попытка захвата дворца. Вялая перестрелка - и штурмующие отступают.
Около 20.00. Новая попытка штурма Зимнего - новая неудача.
21.00. Холостой выстрел "Авроры" - для сверки времени на сопровождающих кораблях. Потом этот выстрел превратят в залп и возвеличат как условный сигнал для штурма Зимнего. Это ложь. Штурмовать дворец начали на два с половиной часа раньше.
На следующий день в прессе массовые обвинения в адрес "Авроры" - мол, только дикари могли стрелять из морского орудия по Петрограду. Экипаж крейсера оправдывается - шлёт письмо в редакцию газеты "Правда", и та его публикует 27 октября: "Ко всем честным гражданам Петрограда от команды крейсера "Аврора", которая выражает свой резкий протест по поводу брошенных обвинений, тем более обвинений не проверенных, но бросающих пятно позора на команду крейсера. Мы заявляем, что пришли не громить Зимний дворец, не убивать мирных жителей. Печать пишет, что "Аврора" открыла огонь по Зимнему дворцу, но знают ли господа репортёры, что открытый нами огонь из пушек не оставил бы камня на камне не только от Зимнего дворца, но и от прилегающих к нему улиц? А разве это есть на самом деле? К вам обращаемся, рабочие и солдаты г. Петрограда! Не верьте провокационным слухам. Не верьте им, что мы изменники и погромщики, и проверяйте сами слухи. Что же касается выстрелов с крейсера, то был произведён только один холостой выстрел из 6-дюймового орудия, обозначающий сигнал для всех судов, стоящих на Неве, и призывающий их к бдительности и готовности. Просим все редакции перепечатать".
Сигнал для судов! Но отнюдь не для штурма.
Холостых выстрелов в тот вечер было много - палили в Петропавловской крепости. Разобраться, который выстрел мог быть сигналом для штурма - невозможно.
Из воспоминаний Фёдора Ивановича Шаляпина, который в тот вечер пел в опере Верди "Дон Карлос": "На Неве раздаётся внезапно пушечный выстрел. Выстрелы повторяются. Третий выстрел и четвёртый - один за другим. Мы остались на сцене и продолжали действие. Осталась и публика в зале, тоже не знавшая, в какую сторону бежать, и поэтому решившая сидеть на месте".
22.45. В Смольном меньшевик Федор Ильич Дан открывает II съезд Советов рабочих и солдатских депутатов (заметим - крестьянских здесь нет). Ленин на открытие съезда не приходит - он ждёт сообщение об аресте Временного правительства.
Свидетельствует Николай Ильич Подвойский, впоследствии нарком по военным делам: "Ленин метался по маленькой комнате. Он не вышел на открытие съезда Советов. Ругался, кричал, он готов был нас расстрелять".
Около 23.00. Вооружённые штурмовики начинает проникать в Зимний дворец.
Что такое революционная толпа в роскошном дворце?
Из книги американского журналиста Джона Рида "Десять дней, которые потрясли мир". Рид участвует в захвате Зимнего: "Мы вбежали во дворец через правый подъезд. Здесь стояло множество ящиков. Красногвардейцы и солдаты набросились на них, разбивая прикладами и вытаскивая наружу ковры, гардины, бельё, фарфоровую и стеклянную посуду. Жилые комнаты обысканы, с кроватей сорваны покрывала, гардеробы открыты настежь. Самой ценной добычей считалось платье, в котором так нуждался рабочий народ. Мы застали двух солдат, срывавших с кресел тиснёную кожу. Они сказали, что хотят сшить из неё сапоги".
Из воспоминаний Александра Петровича Синегуба, поручика юнкерской школы, оборонявшей Зимний дворец: "Были и такие, что с диванчиков отпарывали плюш".
Многие картины повреждены, особенно с обнажёнными женщинами - штыками проткнуто определённое место, к губам и грудям прилеплены окурки. В спальню императрицы невозможно зайти - мочой залит весь паркет.
В четверг, 26 октября, после полуночи, в 2.10, арестовывают министров Временного правительства. Вот только когда оно низложено. В 3.10 делегаты II съезда узнают о взятии Зимнего и аресте правительства.
Из воспоминаний Троцкого: "Только тогда Ленин снял парик и смыл грим".
Лишь теперь Ленин появляется на съезде. В 5 часов утра Луначарский зачитывает обращение "Рабочим, солдатам и крестьянам!", в котором говорится о переходе власти к Советам. В 5.15 утра съезд завершает заседание. Организаторы переворота отправляются спать.
Из воспоминаний Троцкого: "Кто-то постелил на полу одеяла, положил подушки, и мы с Владимиром Ильичём отдыхали, лёжа рядом. Позже утром Ленин сказал: "Слишком резкий переход от подполья к власти… кружится голова".
Реализовался ВОР - Великая Октябрьская Революция, начинает реализовываться НОЖ - Новый Образ Жизни.
Родилась большевистская диктатура, которую победители объявят народной властью и свободой.
И как дальний эпилог этого дня - закон Российской Федерации, подписанный президентом Борисом Николаевичем Ельциным: "Признать незаконными все, без исключения, декреты, постановления и иные акты Совета Народных Комиссаров в период с 7 ноября (25 октября) 1917 года по 5 декабря 1936 года. Отменить все гражданско-правовые, трудовые и административные акты и действия, имевшие место с 7 ноября (25 октября) 1917 года по 5 декабря 1936 года, противоречащие принципам демократического общества".
Но до этого эпилога ещё 75 лет, до этого ещё много чего произойдёт.
ГОД 1918. 25 октября 1918 года - пятница.
Советской власти 1 год.
В Москве Центральный комитет Российской коммунистической партии (большевиков) рассматривает положение дел в ВЧК - Всероссийской чрезвычайной комиссии.
Положение дел там членам ЦК не нравится.
Чем же ведомство железного Феликса не угодило правящей советской верхушке?
Не будем рассказывать о работе первых чекистов словами тех, кто на ЧК смотрит со стороны. Пусть они сами расскажут о себе.
В 1918 году в Москве начинает издаваться "Еженедельник ВЧК". Полное его название "Еженедельник чрезвычайных комиссий по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией". Распространялся по стране открыто не только в среде чекистов - его мог получать каждый желающий, подписка на него была свободная, ничем не ограниченная. В нём чекисты и иные заинтересованные лица получают директивные указания, дают информацию с мест, делятся опытом работы, советуются, высказывают мнения, обсуждают насущные вопросы.
Первый же номер "Еженедельника" перечисляет основные чекистские задачи (этот документ и все другие даны в сокращении): "Обеспечение тыла путём террора является прямой необходимостью; необходимо обеспечить Советскую Республику от классовых врагов путём изолирования их в концентрационных лагерях; подлежат расстрелу все лица, прикосновенные к белогвардейским организациям, заговорам и мятежам".
Программа чёткая - террор, концлагеря, расстрелы.
Еженедельник призывает начинающих чекистов работать самостоятельно: "В своей деятельности ВЧК совершенно самостоятельна, производя обыски, аресты, расстрелы".
Сам обыскал, сам арестовал, сам расстрелял - никакого обвинения, никакого суда. Только классовое чутьё - ничего более.
Арестовал по своему чутью человека - и что далее? "Еженедельник" поучает: "Не ищите в деле обвинительных улик о том, восстал ли он против Совета оружием или словом. Первым долгом вы должны его спросить, к какому классу он принадлежит, какое у него происхождение, какое образование и какова его профессия. Вот эти вопросы должны разрешить судьбу обвиняемого".
Класс и происхождение - вот в чём судьба человека.
Равно как захват и расстрел заложников.
Сообщение из Иваново-Вознесенска (ныне Иваново): "В области комиссиями взято в виде заложников 184 виднейших представителя местной крупной буржуазии. Комиссиями произведено несколько расстрелов".
В расстрелах заложников "Еженедельник" видит достойный пример для подражания: "Во многих городах произошли массовые расстрелы заложников. И это хорошо".
Массовые расстрелы - хорошо-то оно хорошо, однако для некоторых чекистов - не очень. Потому что слишком быстро пуля отправляет человека на тот свет - за секунду, даже меньше. Помучиться человек совершенно не успевает - вот в чём недостаток расстрела! Оттого нет у чекистов полного удовлетворения. И летит в "Еженедельник" недоуменное коллективное письмо, и тот его охотно публикует: "Скажите, почему вы не подвергли его самым утончённым пыткам, от одного описания которых холод ужаса охватил бы контрреволюционеров? Довольно миндальничать; бросьте недостойную игру в "дипломатию". Извлечь из него всё, что можно, и отправить на тот свет".
Пытки, и притом утончённые - вот она, чекистская мечта! Она вполне реализуется в 30-ых годах, а в 18-ом году, как видим, некоторые чекисты до этого ещё не созрели, ещё миндальничают - и потому подвергаются осуждению ряда коллег, которые дозрели до пыток уже в 1918-ом. А речь в коллективном письме идёт, между прочим, об иностранном дипломате, о лице юридически неприкосновенном. Но как это не по нутру революционным стражам революции - неприкосновенность!
Именно после этого письма о пытках в отношении дипломатов и насторожился ЦК. До этого всё было ничего, всё было революционно - ну, взяли сотню-другую заложников, ну, расстреляли всех подряд, для советской власти "это хорошо". Но намечать в жертвы дипломатов - это, по мнению членов большевистского ЦК, только их прерогатива, а не чекистов.
Это во-первых.
А во-вторых - такая информация пошла в том же еженедельнике, что членам ЦК совсем не по нутру: "В одной ЧК возникал вопрос, может ли она в случае надобности арестовать Совет Народных Комиссаров".
Вот! Вот она, вот в чём особая крамола!
"Арестовать Совнарком"! А почему, собственно говоря, и нет? Ведь разъяснено же было чекистам, что "в своей деятельности ВЧК совершенно самостоятельна". Стало быть - чтобы Совнарком арестовать, никого и спрашивать не надо.
Почуяли комиссары, они же и члены большевистского ЦК, горяченькое под собой, почуяли, что палёным запахло. В революционном своём расстрельном азарте как бы эти самые чекисты, порождённые комиссарами, самих этих комиссаров не заарестовали да утончённые пытки к ним не применили. Благо за примером далеко в историю не ходить - революционная гильотинная Франция в памяти ещё жива.
Как долго выдержал бы пытки потомственный дворянин Владимир Ильич, прежде чем сознаться, что он германский шпион? А Иосиф Виссарионович, прежде чем покаяться в службе в царской охранке? А Лев Давидович, прежде чем подпишет, что он, ну, к примеру, ставленник международного империализма, сионизма - и что бы там ещё ему навесить? А пожалуй - жидомасонство, вот.
Поставить этих руководящих господ на следовательский подвальный конвейер, пусть не поспят суток пяток, а потом этак наставительно под дых врезать, а когда на пол шлёпнутся, на гениталии чекистским сапогом утончённо наступить - как они тогда запоют о своём вредительстве и контрреволюционном настрое?
От одной мысли о таком личном революционном исходе сердце вождей заёкало.
И порешил в тот день ЦК приструнить чекистов и вразумить, что главное для них - партийное руководство. ЦК создаёт особую комиссию для политической ревизии ВЧК. А "Еженедельник" этот самый, в котором крамольная идея об аресте Совнаркома до чекистских масс доводится - прикрыть раз и навсегда.
И прикрыли. Навсегда.
А задумка чекистов, родившаяся в 1918-ом, - арестовать Совнарком - частично реализовалась в августе 1991-го, когда им удалось изолировать от мира не то что комиссаров-министров, а самого президента страны.
ГОД 1919. 25 октября 1919 года - суббота.
Советской власти 2 года.
В Воронеже в этот день выходит первый номер губернской газеты "Воронежская коммуна".
Губернские, а позже областные газеты будут выходить в каждом губернском-областном городе. Но "Воронежская коммуна" вписана в историю русской литературы особым шрифтом, потому что именно в ней начинает публиковаться 20-летний Андрей Платонович Платонов (настоящая фамилия - Климентов). На протяжении многих лет чуть ли не в каждом номере появляются его статьи, очерки, рассказы, стихи. На страницах этой газеты Платонов оттачивает своё перо, вырабатывает свой парадоксальный художественный язык - сплав канцелярщины и поэтичности.
Поначалу Платонов горячо воспринимает идеи социализма. Но весьма быстро, увидев кроваво-насильственные методы его построения и осознав народные тяготы и муки мученические, резко меняет точку зрения. Во многих газетных публикациях начинают проступать его боль и страдание по поводу того, что новая власть неразумна, бюрократична, к бедствиям народа равнодушна (эта цитата и другие даны в сокращении): "Довольно равнодушия, заграничных кусочков и корочек, довольно тихой сапы и неспешной бюрократической организации, довольно всего! Нужен долг, закон и сознание. Нужен великий числовой пролетарский разум".
Он станет публиковаться не только под нейтральным псевдонимом Платонов, традиционно созданным из своего отчества, но и под иным, многозначащим - Нищий.
И напишет: "В своём сердце мы носим свою тоску и жажду невозможного. Самое большое чудо - это то, что мы всё еще живы, живы в холодной бездне, в черной пустынной яме. Люди жмутся друг к другу; каждый шепчет другому про своё отчаяние и надежду, про своё сомнение. Мы видим, что и эта жизнь, этот мир мог бы быть иным - лучшим и чудесным, чем есть. Есть другие, прямые и дальние дороги. И мы могли бы идти по ним. От такой мысли захлопывается сердце и замораживается жизнь. Все могло бы быть иным, лучшим и высшим, и никогда не будет".
Какие пронзительные, какие поразительные строки выводит перо Платонова в эссе "Всероссийская колымага", написанном в далеком 1921 году! Какое удивительное предвидение: российская революция сведётся к нулю!
"У Советской России три врага - буржуазия, природа и сама она, Россия. Как трудно волочить по историческому бездорожью всероссийскую колымагу партийно-советским мотором. А наше историческое бездорожье почти непроходимо: идём-идём - всё нет и нет конца. Европейская коммунистическая революция ещё не поддается продвижению; а значит, она не так близка, если видеть её нельзя. А чем дальше мировая революция, тем ниже качество русской революции. И каждый день отсрочки пролетарского восстания есть понижение на градус революционной температуры русского пролетариата. Каждый прожитый нами в одиночку день равносилен нашему поражению. Чем короче социальная классовая революция, тем она победоноснее. Растянутая на необозримо долгий срок - она может свестись к нулю, то есть революция по собственному бессилию возрождает капитализм в ещё более нестерпимых, безумных формах, чем он был до революции".
В 1930-ом Платонов пишет философско-символическую повесть-пророчество "Котлован" - о трагической попытке реализовать коммунистическую мечту-утопию.
Люди вынуждены по указанию сверху, по кем-то придуманной генеральной линии развития, в безумной своей жертвенности начать строительство лучшей жизни для будущих поколений.
Копают, копают котлован для фундамента - ан вместо прекрасного дворца получается огромная яма-могила. Вместо света - тьма. Вместо высоты - пропасть. Вместо свободы и радости - насилие и жестокость. Но насилие и жестокость не могут быть созидательны - и развёрстая пасть котлована чернеет и дышит смрадом, который пропитывает марксистскую утопию.
Описания более гротескного краха социалистических идей в российской художественной литературе не найти. Такую повесть власть предержащая опубликовать никак не могла.
В 29-ом году Максим Горький пишет Платонову: "В психике вашей, - как я воспринимаю её, - есть сродство с Гоголем".
А каково существовать при социализме гоголевскому таланту? Очень сложно существовать при социализме гоголевскому таланту. Недаром в 50-ых годах появляется блестящее незабвенное четверостишие:
"Мы - за смех! Но нам нужны
Подобрее Щедрины
И такие Гоголи,
Чтобы нас не трогали".
А Платонов советскую власть с её коммунистической идеологией трогает, да ещё как трогает - бьёт наотмашь, вгоняет в котлован.
Платонова перестают издавать. Только более чем через полвека, через 57 лет после написания, когда социализм в стране уже сильно покосился, обрюзг, оплыл и начал сползать в свою им же вырытую экономическую могилу, повесть "Котлован" увидит свет.
Платонов предрекает политическое и экономическое котлованное будущее социалистической России.
Один из героев повести удручённо сетует на народ, который в нищенском и бесправном бытии своём никак не воспылает идеалами коммунизма: "Эх ты, масса, масса. Трудно организовать из тебя скелет коммунизма! И что тебе надо? Стерве такой? Ты весь авангард, гадина, замучила!".
Из народа организовать - "скелет"! "Скелет коммунизма"! Какой убийственный для советской власти смысл в этой фразе!
Наскакивает, напрыгивает авангард на массу - то с комбедами, то с продразвёрсткой, то с коллективизацией, то с Соловками, а масса в своём осознании бытия всё топорщится, всё никак не хочет плясать под социалистическую дудку. А в 91-ом, умученная до предела, небрежно этак отодвинет в сторонку весь партийный авангард, чтоб идти не мешал, чтобы на плечах не сидел и на ногах не вис.
Эта повесть фантастична - а вместе с тем и реалистична. Её реализм в том, что она фотографически точно отражает моральную атмосферу советской жизни на рубеже 20-30-ых годов.
Написана ли фундаментальная работа "Реальный социализм в фантастике Платонова"? Что-то не попадалась. Если нет - жаль. Материал обширен и животрепещущ - сколько в нём едкой сатиры, сарказма, пародийности, уничижения, высмеивания послереволюционного НОЖа - Нового Образа Жизни! Сколько горечи и скорби о народе, вынужденном подстраиваться, подламываться, подделываться под эту новую жизнь!
Может быть, ещё и напишут. Должны написать.
Станислав ГРАЧЕВ,
для "Русской Америки, NY"
Редакция благодарит автора за присланный материал
| 
