Сразу хочу объяснить двойное название моей статьи. Сначала хотела назвать просто и незамысловато «Кризис российского театра». Но слово «кризис» не поддается ни одной формуле, он только бывает экономический, политический, экологический, финансовый и тому подобные…
А положение в российском театре таково, что по-новому не могут, а по-старому не хотят. Но систему К.С. Станиславского еще никто не отменял. Некоторые режиссеры современного российского театра рискуют выдвигать лозунг своего творчества (боюсь говорить театра! – Т.Е.): вперед от Станиславского! Причем, в своих театрах вешают фотографии якобы своих кумиров: В.И. Немировича-Данченко,С.М. Михоэлса, А.Я. Таирова, О.Н. Ефремова, А.В. Эфроса, Ю.П. Любимова и т.д. Но ведь платформой вышеуказанных режиссеров была именно система Станиславского. Она потому и жива, что постоянно в развитии. Вот этого понять современные режиссеры никак не хотят и потому ввергают в пустоту и мрак театры, где работают. Названия спектаклей этих театров обязательно отражают «смерть», «страх», «убийство», «падение», всё самое мерзкое и гадкое. Хочется крикнуть: зачем, что дают нам ваши спектакли?! Ведь театр
призван поднимать до себя, а не опускаться ниже плинтуса. А сейчас почти каждый третий спектакль укладывается в формулу секс-рок-страх. Уже о психологическом театре, которым всегда славилась Россия, нет и речи.
Помню, когда я читала воспоминия Анатолия Эфроса, меня поразило, что из поездки по Америке самым сильным впечатлением было лицо негра из короткометражного фильма. За одну минуту его появления на экране можно было увидеть всю биографию его героя, всю тяжесть его переживания . И не было здесь ни пресловутой маски, ни мнимой театральности… Актер жил на экране. Вот это и запомнилось режиссеру, а не весь антураж вокруг артиста.
Всем известно, что мюзикл – это «конек» американского музыкального театра. К этому располагают и актерские данные американских артистов. Сама природа мюзикла заложена в американской культуре.
Российской же культуре безусловно ближе жанр оперетты. Но так уж повелось на Руси, что мы со времен царствования Петра I все время оглядываемся на запад и все чаще смотрим на заокеанские дали…
Ничего хорошего из таких «заглядываний» не выходит. Один мюзикл получится, другой, следующий за ним, напоминает предыдущий или просто
откровенно слабый. Выходишь после такого спектакля и напеваешь мелодию из старого мюзикла, так как из нового ничего не запомнилось. Даже порой возникает чувство: «Где-то я это слышала…». Более того, принцип декораций тот же, да и декорации те же, только трансформированные под новый сюжет.
С грустью я пишу о таких спектаклях. И хочется вспомнить реплику Шмаги из пьесы А.Н.Островского «Без вины виноватые», сказанную в адрес изменившегося Незнамова: «Нам надо было тянуть свою линию, а он философствовать…».
Года два назад в театре оперетты поставили «Цезарь и Клеопатра». В приципе спектакль хороший: замечательные голоса, хорошее исполнение, соответствующие декорации. Но вот с жанром режиссер «не успел» определиться: то ли мюзикл, то ли оперетта. Словом, немного того, немного
этого, некий «королевский бутерброд» или «винегрет» (что кому нравится).
В последнее время почему-то стало модно даже произведения классиков ставить с какой-то «червоточинкой», с каким перевернутым и только одному режиссеру ведомым отношением к произведению. Так было с «Гамлетом» в МХТ им. А.П.Чехова, где Клавдий, извините, с расстегнутой ширинкой пытается поймать Гертруду, которая бегает от него в ночной рубашке. Или взять «Гамлета» режиссера Леонида Трушкина, где Клавдий почему-то убивает сам себя отравленной рапирой. Я уже не говорю о бесчисленных постановках чеховской «Чайки». То ее ставят с элементами откровенной эротики, то совершенно «бледную», неинтересную. А порой делают акцент только на мистической инсценировке Треплева. Но зачем эти досужие домыслы? Чехов всё уже сказал своей гениальной пьесой. И сейчас «Чайка», как никогда актуальна, и сейчас вопросы, поставленные великим писателем, остро стоят перед нами… Так зачем что-то выдумывать, додумывать, переворачивать, когда есть А.П.Чехов и К.С.Станиславский?! Творите, господа режиссеры! И вам будет аплодировать весь мир!
Должна отметить, что провинциальные театры очень бережно относятся к таким постановкам. Возьму для примера Тверской академический театр драмы. Они привозили в Москву спектакль «Вишневый сад». Спектакль поставлен в старых добрых традициях без напуска, фальши наигрыша и других атрибутов, присущих современным постановкам. А сцена буквально дышит атмосферой чеховских времен. Зритель отдыхает душой на таких постановках и заряжается светлой энергией. Так почему надо бежать от этого в какой-то мрак, непонимание, густой туман недосказанности?..
Положение в театре также влияет и на мивоззрение и на отношение к театру зрителей. Уже никто не считает поход в театр чем-то особенным (кроме, конечно, старшего поколения!). Приходят в театр в джинсах, в повседневной одежде. В театре практически не встретишь женщины, одетой в вечернее платье или как выражаются старожилы в платье «в пол».
Только в Малом театре всё осталось по-прежнему. Только туда можно идти без задней мысли: «Что-то я сейчас увижу…». В Малый театр всегда идешь, как на праздник, окунаешься с головой в атмосферу произведений А.Н.Островского, А.П.Чехова, Л.Н.Толстого, А.М.Горького… И честно скажу – «выныривать» не хочется.
А напоследок хочу рассказать о спектакле, поставленном Юрием Ереминым в театре имени Моссовета «Р.Р.Р.» по роману Ф.М.Достоевского «Преступление и наказание». На спектакль меня пригласила актриса Нина Ивановна Дробышева, играющая роль Катерины Ивановны Мармеладовой
Когда я вошла в зал, то обратила внимание на разношерстность публики. Половина зала были школьники, которые вели себя очень достойно и не издали ни звука в течение всего спектакля. Вторая же половина были завсегдатаи театра имени Моссовета. Я всегда обращая внимание на оформление спектакля. Оно во многом определяет атмосферу и ход постановки. В декорациях вроде бы не было ничего особенного:
Мост через всю сцену – некая подвижная конструкция, играющая то собственно мост, то набережную Невы, то Петербургские трущобы. Сцена, естественно была погружена во мрак. Но вот одна деталь обратила на себя мое внимание. Это перила. На первый взгляд они выполнены просто ажурно.
Но присмотревшись пристальнее, замечаешь, что эти узоры напоминают окна, окна трущоб, в которых жили в основном служащие присутственных мест, люди, которые не в состоянии платить за более приличное жилье.
Спектакль поставлен по всем канонам театрального искусства.
Актеры играют поразительно, с полной отдачей, уйдя с головой в сложный мир произведения Ф.М.Достоевского. Они словно соскучились по чему-то настоящему, не опошлинному циничной мишурой современного мира.
А зритель платит им взаимностью, бисируя каждый спектакль.
Побольше бы таких спектаклей и мир преобразится. Недаром Ф.М. Достоевский сказал: «Красота спасет мир.»
ОТЗЫВ НА СПЕКТАКЛЬ
То ли театр, то ли нет,
То ль спектакль, то ли бред.
То смеюсь я, то рыдаю.
Только чувства нет как нет
Влево, вправо я гляжу,
И покой не нахожу
Еще час сидеть на стуле.
Смотреть грязи этой бурю.
Все пытаюсь найти мысль -
В этом действии, где жизнь
вся показана с изнанки,
И воротит, словно с пьянки...
Но играют хорошо.
Придираться к ним грешно.
Ещё жанр бы обозначить.
Вот какая незадача...
Я спектакль посмотрела.
С интересом отсидела.
Извращённую мораль
Не пойму я. Право, жаль...
(Написано после спектакля
Гоголь-центра «Ёлка у Ивановых»)
Евгения ТОКАРЕВА,
член СП России
Для "Русской Америки NY"
Фото с сайта: www.liveinternet.ru
|
