О нем забыли две огромные державы, которые ему многим обязаны. Жизнь доживал он в 12-метровой комнатушке в коммунальной квартире. Кровать и тумбочка - ничего больше, ничего лишнего. Пол усыпан исписанными листами. Он был нищ, подкармливала его сердобольная соседка. И одинок: его никто не навещал, жена сошла с ума, а единственный сын умер. Он говорил: "Меня предали все, кого я считал друзьями". Зато его наградили. Так что в какой-то мере он повторил судьбу Зорге. Правда, умер своей смертью. Время было иное. Кто же этот человек?
Мистика, но и о детских годах Георгия Большакова, москвича, 1922 года рождения, не осталось свидетельств: братьев и сестер у него не было, а родители давно умерли. Известно, что в 1941 году сын железнодорожника Никиты Большакова окончил курсы военных переводчиков и пошел воевать. Неплохо себя зарекомендовал на фронте и на семь лет отправился на учебу в Высшую разведшколу Генштаба. За это время он окончил и Военно-дипломатическую академию. Хорошо владел не только английским языком, но и пером. И поэтому "крышей" в Нью - Йорке стал ему корпункт ТАСС, а легендой - должность корреспондента.
Её он отрабатывал добросовестно - писал много и профессионально. А через пару лет, в 1953 году, переехал в Вашингтон, где числился всего лишь 40-м по рангу из 67 сотрудников советского посольства и выпускал журнал "Soviet Laife". А когда вернулся в Союз, стал офицером для особых поручений при министре обороны СССР маршале Жукове.
В конце 1957 года Жукова сняли, а Большакова, обросшего связями в высших эшелонах власти, вернули в ГРУ. Поговаривали, что был дружен с зятем Хрущева Аджубеем, которому и обязан вторым попаданием в Штаты в 1959 - 1962 гг. В Америку он вернулся, когда её отношения с Союзом осложнились. Это и по задаче, поставленной перед журналистом - разведчиком, ясно: "добывание достоверной военно - политической и военно - экономической информации и данных о подготовке США внезапного нападения на СССР и страны социалистического лагеря".
Хрущеву докладывали о наличии у Пентагона такого детального плана. Впрочем, такие же планы были и у Кремля. Для советской разведки наступила страдная пора. Президент Эйзенхауэр с его острой аллергией на Советский Союз ушел. Как поведет себя его сменщик - загадка? Разгадать её и должна была разведка.
Кеннеди досталась от прежней администрации кубинская проблема, и он санкционировал решить её вторжением на Кубу атникастровских сил в заливе Плайя - Хирон. И был унижен: за пару дней боёв вторженцы были растоптаны. Их блицкриг готовил Эйзенхауэр. Отвечать за провал пришлось его преемнику. Плюс в Европе резко обострился берлинский вопрос и на карту был поставлен международный престиж Америки.
Большаков в свой первый заезд в Штаты дружил с корреспондентом газеты "Дейли Ньюс" Фрэнком Хоулменом. Они встретились вновь 9 мая 1961 года. Хоулмен пригласил друга в ресторан. И там огорошил: едем к министру юстиции. Роберту Кеннеди, к брату президента США!
Без санкции Москвы сделать это было немыслимо. Но Большаков был человеком решительным. Он потом доложил в Центр о "содеянном". Но ситуация складывалась настолько опасно, что Москва санкционировала эти контакты. И решение об этом было принято на заседании Президиума ЦК КПСС. На самом Олимпе! Между тем ГРУ было против. Оно исходило из того, что агент нарушил азы поведения разведчика, практически раскрыв себя.
А что же Кеннеди? Знал же он, какого поля журналист Большаков. Однажды в разговоре с Хоулменом даже назвал его майором. И ошибся - Большаков был полковником. Без сомнений, и Хоулмен был в курсе, сколько звезд на погонах его советского "коллеги" и какие мощные "выходы" у того есть через Аджубея на Хрущева. Прекрасно знал он, что разведчик не может пойти на контакт без разрешения Центра, будь то даже контакт с секретаршей третьеразрядного чиновника. Но Хоулмен понимал: для Большакова, суперкарьера которого закончилась с опалой Жукова, его предложение - редкий шанс вырваться из шеренги тщеславных сослуживцев. Ну не упустит он же его. Тем более, что сам намекал Хоулмену: я - единственный человек в советском посольстве, у которого есть связь с самим Хрущевым.
Правда, и сам Фрэнк Хоулмен не скрывал от своего друга Георгия, что ключевые моменты их дружеских бесед он пересказывает Роберту Кеннеди. А дружба братьев Кеннеди - не секрет. И полковник Большаков не простак - не мог не понимать, в какую игру он играет и с кем.
С момента поражения на Плайя - Хирон не прошло и нескольких недель, а Хоулмен "внезапно" предложил сыграть ва - банк - встретиться с Робертом Кеннеди. Они встретились в парке неподалеку от Министерства юстиции. Кеннеди стартовал резко: "Послушай, Джорджи, - сказал он, - я хорошо знаю твое положение. Знаю, что ты близок к ребятам из окружения Хрущева: Аджубею, Харламову, Юрию Жукову. Было бы неплохо, чтобы они получали информацию из первых рук, от тебя. Я полагаю, что они найдут возможность передавать её Хрущеву".
Вызов принят - они поднялись в кабинет министра юстиции и проговорили несколько часов. Кеннеди - о проблемах брата, о том, что Джон слишком зависит от общественного мнения, от Конгресса, Пентагона и ЦРУ. "Они могут убрать его в любой момент. В некоторых вопросах он должен действовать очень аккуратно и не идти напролом", - объяснил он, зачем братьям нужен канал, по которому они могли бы конфиденциально объяснять Хрущеву, почему они вынуждены принимать то или иное решение. Уже маячила встреча лидеров двух сверхдержав в Вене Джону Кеннеди необходим был успех, а разногласий море - по статусу Западного Берлина, по положению на Кубе, по Лаосу.
Кеннеди знал, что Никита человек несговорчивый. И потому ему вдвойне нужен был канал связи, по которому можно разговаривать с ним, не тратя время на дипломатические уловки, но так, чтобы об этом никто не знал. Почти никто…
Наутро Большаков доложил о беседе в Москву. Через пять дней пришло указание ЦК, что и как сказать Роберту Кеннеди при новой встрече. Указание на проведение одной из самых уникальных тайных операций в истории. Документ строго регламентировал полномочия разведчика: "Если Р. Кеннеди поставит другие вопросы, не предусмотренные данными указаниями, то тов. Большаков, не давая ответа по существу, должен зарезервировать право обдумать эти вопросы и обсудить с Р. Кеннеди позднее"...
В служебной записке в 1962 году полковник писал, что удалось перейти "от чисто деловых отношений с Р. Кеннеди к чисто личным". "Во первых, Кеннеди нередко приглашает меня с женой провести у него в загородном доме воскресный день, - писал он, - часто приглашает меня на обеды, в июле с. г. пригласил на годовщину своей свадьбы, на которой присутствовали только родственники и близкие друзья".
Да и Хоулмен говорил Большакову: "Брат президента не скрывает к тебе симпатий, ты вошел в число его близких друзей, которых у него немного"... Узнав об отъезде жены Большакова, Кеннеди и его супруга "устроили на президентской яхте ужин, на котором присутствовали и его две сестры". Жены тоже дружили.
Дальше - больше. Советский разведчик сообщал уже не о совсем обычных вещах. "В своих разговорах со мной Р. Кеннеди держится очень свободно, не допуская никаких антисоветских выпадов, а иногда даже будучи в кругу близких людей, не обращает внимания на то, что я присутствую при разговоре. Р. Кеннеди в одной из своих бесед со мной сказал, что я не нахожусь в списках 70% сотрудников советского посольства, занимающихся шпионажем. У тебя, сказал он, домашний телефон не прослушивается по моему указанию, иначе я не мог бы связываться с тобой, когда нужно…"
В начале 1962 года в гостях у Кеннеди Большаков спросил в лоб: "Имеются ли в правительстве США сторонники "столкновения" с Советским Союзом?" Но Кеннеди не смутился. "В правительстве таких людей нет, а в Пентагоне есть…", - сказал, как отчитался, брат президента. И продолжил: "Недавно военные представили президенту доклад, в котором утверждается, что США превосходят СССР по военной мощи и в крайнем случае можно пойти на прямую пробу сил". Однако президент отверг предложения "не в меру ретивых "голов Пентагона".
Большаков прилетел в Москву. Хрущев отдыхал в Пицунде. Его вызвали на Кавказ. Он передал Хрущеву все, что ему говорили в Белом доме, подчеркнув, что президент США испытывает трудности, находясь под давлением военных, и с этим нужно считаться. Хрущев реагировал резко: "Прибедняется. Президент он или не президент? Если сильный президент, то ему некого бояться". Через пару лет он сам станет жертвой своих силовых структур А пока Советы завозили на Кубу ракетные комплексы.
На переговорах в Вене Хрущев повел себя как обычно - по-хамски. Переговоры провалились А это ведь через Большакова советское руководство "кормило" президента США ложью. Однако у братьев Кеннеди хватило ума не обвинить Большакова в непредсказуемости Хрущева. И встречи с Робертом продолжались. По настольному календарю Кеннеди за полтора года работы Большакова их насчитывается около девяноста. За это время они обсудили целый ряд волновавших СССР и США проблем, по многим из которых был найден компромисс.
Связь русского разведчика с братом президента хранилась в глубокой тайне. Если встреча происходила по инициативе Роберта, Хоулмен заезжал за Большаковым и доставлял его в здание Министерства юстиции через служебный вход. Если у Большакова возникала необходимость во встрече, он звонил Хоулмену и говорил: "Я хочу видеть твоего приятеля".
Хоулмен рассказывал: когда Большаков приезжал к нему пообедать, агенты ФБР зависали на соседних с домом деревьях с фотоаппаратами. Но ярый антикоммунист Роберт Кеннеди оставался вне подозрений. Часть посланий Хрущева президенту США Большаков передавал через пресс - секретаря Белого дома Пьера Сэлинджера. "Георгий был моим другом, - рассказывал пресс - секретарь. - Мы обсуждали положение дел и обменивались информацией Через него передавались послания Президента США в Москву. Иногда мы назначали свидания на улице поздно вечером. Он мог появиться неожиданно, налететь на меня, а потом я находил у себя в кармане пакет с посланием из Кремля. Частенько наши встречи проходили за стаканом виски…"
Георгий Большаков неоднократно встречался и с самим президентом США, а его брат Бобби предлагал ему вместе, семьями, провести отпуск на Кавказе, если, конечно ему дадут визу. Однако ЦК было не до совместного отпуска Кеннеди и разведчика.
Хрущев увлекся кубинским вопросом. Ответ искали долго и трудно и нашли: разместить на Кубе ядерные ракеты. Одна беда - до Кубы тысячи километров морем, воздушная разведка США может разгадать, что за груз тянут советские корабли. Межконтинентальные ракеты - около 25 метров в длину - с трудом разворачивались на тесных улочках кубинских городов. По ночам грузовики сносили телеграфные столбы, и это не оставалось незамеченным.
В августе Кеннеди получил первое донесение о чудесах на Острове свободы. 31 августа 1962 года Роберт Кеннеди позвонил Большакову. Тот собирался в отпуск, и Кеннеди попросил заехать к нему на "прощальную беседу". Большаков приехал и Роберт увез его в Белый дом к брату. Впервые Роберт сам сидел за рулем - никто не должен был знать об этой встрече. "Ты едешь в Москву отдыхать, - сказал президент, - прошу оказать мне услугу. Хрущев обеспокоен тем, что наши самолеты облетают советские суда, направляющиеся на Кубу. Скажи ему, что я отдал распоряжение о прекращении этих облетов".
Хрущев долго расспрашивал Большакова о положении в США, комментируя ответы разведчика своими замечаниями, а в конце беседы продиктовал текст своего устного послания президенту Кеннеди: Советский Союз поставляет на Кубу оборонительное вооружение. "Анадырь" - сверхсекретная операция по переброске ядерных ракет на Кубу - входила в заключительную стадию. И Хрущев знал об этом.
С лукавым посланием в начале октября 1962 года Большаков вернулся в Америку и вслух процитировал его текст: "Мы снова повторяем, что Советский Союз поставляет на Кубу оружие только оборонительного характера - для защиты интересов кубинской революции, а не для агрессивных целей против какого - либо государства Американского континента, включая Соединенные Штаты. Советские руководители хорошо понимают положение президента Кеннеди и не будут предпринимать какие - либо действия в отношении США до выборов в Конгресс в ноябре 1962 года. И надеются, что по окончании выборов мы приступим к новому раунду активных переговоров". Роберт спросил: "Это все, что я должен передать президенту?".
К тому времени у Кеннеди были все основания сомневаться, что Хрущев искренен с ним. Беда Большакова и посла СССР в США Добрынина состояла в том, что они не знали об операции "Анадырь". Американцы имели фотоснимки, на которых ясно было видно, что за объекты воздвигаются на кубинской территории, а Большаков и Добрынин говорили им, что это не ракетные объекты. И не лукавили - не ведали. Хотя почти наверняка догадывались. Именно этим можно объяснить, что предложение Кеннеди - в обмен на вывоз ракет с Кубы ликвидировать свои базы в Турции и Италии - пришло в Москву только через сутки. Разведчик не мог помыслить, что стал невольным носителем циничной дезинформации. А в кубинских портах уже разгружали атомные боеголовки к межконтинентальным и тактическим ракетам, днем и ночью шло строительство пусковых площадок.
Кеннеди все еще не хотел верить, что его обманывают, но 16 октября на его рабочий стол легли фотографии стартовых позиций, сделанных самолетом - разведчиком "У-2". Тут уж - не верь глазам своим. 24 октября США установили военно - морскую блокаду Кубы и пошла подготовка к вторжению. Советские ПВО сбили над островом "У-2". Пилот погиб. Кубинская зенитная артиллерия открывала огонь по американским самолетам, появляющимся в зоне досягаемости её орудий.
Мир катился к ядерной катастрофе. Хрущев понял: больше скрывать очевидное нельзя. Большакову позвонил Чарльз Бартлетт: "Ну что, Джорджи, есть ваши ракеты на Кубе?" "Нет", - "Так вот, Бобби просил передать тебе, что есть. Об этом сказал сегодня Хрущев. Президент получил телеграмму из Москвы". "Это был такой чудовищный обман, - скажет разведчик незадолго до смерти. - Мне и тогда неприятно было об этом узнать, а на старости лет особенно неприятно вспоминать. Горько думать, что в этом вопросе меня считали лжецом и Роберт Кеннеди и другие люди, которые искренне желали сближения с нашей страной и которые, как и я, прилагали много усилий, чтобы добиться этого сближения".
Кеннеди и Хрущев успели предовратить войну. С завершением кубинского кризиса миссия Большакова тоже была завершена. Американские друзья обвинили его в том, что он преднамеренно вводил в заблуждение руководство их страны. Статьи о деятельности разведчика появились в ведущих американских изданиях, хотя в них не упоминались его американские друзья. Это свидетельствовало о том, что их мог инспирировать сам Роберт Кеннеди. Да и детали, приведенные в статьях, мог знать только он. Бобби просто испугался за себя и решил не рисковать. Он передал материалы Олсопу и Бартлетту. А старший брат отредактировал статью в выгодном для них обоих свете.
Участь Большакова была решена. Как разведчик он больше не существовал. Через несколько дней его отозвали в Москву, хотя обе высокие стороны лицемерно сожалели об этом. Но провожали Большакова торжественно Советское посольство устроило пышный банкет, а американское журналистское сообщество - большой прием в честь опального "журналиста". На приеме присутствовал сам Роберт Кеннеди, который после банкета отвез Большакова на своей машине домой. И неизменно поминал его добрым словом. "Я всегда считал, - говорил Роберт Кеннеди, - что он был искренним со мной".
Вскоре после отъезда Большакова Кеннеди послал ему короткое письмо: "Дорогой Георгий, хотя прошло уже более двух месяцев, как вы уехали из США, все еще существует мир. Я не думал, что это возможно. Как бы то ни было, мы все скучаем без вас. Я надеюсь, что вы рассказали вашим друзьям - коммунистам, что мы хорошие люди и, я надеюсь, они вам верят". К письму был приложен подарок - туфли для жены Большакова.
После его отъезда предпринимались попытки наладить конфиденциальные каналы связи между Кремлем и Белым домом. Ничего не вышло. Личности, подобной Большакову, не нашли Журнал "Ньюсуик писал, что он "имел более высокие контакты на вершине пирамиды правительства Кеннеди, чем большинство послов и даже членов кабинета США. Даже Государственный департамент, предпочитающий обычные дипломатические каналы, в конце концов смирился с тем, что Большаков был дополнительным каналом связи с Москвой.
А вскоре Хрущева лишили власти. Некоторое время Большаков оставался редактором московского отделения теленовостей АПН, в компании других "прогоревших" разведчиков. Те, кого он считал друзьями, вспомнили о нем, когда он умер, и прислали к нему в коммуналку крепких молодых людей, которые увезли все им написанное неизвестно куда.
Вилен ЛЮЛЕЧНИК,
Родион УТКИН-САРАТОВСКИЙ,
для "Русской Америки, NY"
|
