ФИЛИППИНСКИЕ ЧУДЕСА

Мир – это книга, и те, кто не путешествуют,
успевают прочесть лишь первую страницу.
Св. Августин.

Ещё в дремучее советское время я собралась в своё первое экзотическое плавание по диковинному маршруту «Порт Находка – Япония – Филиппины». Такая профсоюзная (кажется, с существенной скидкой) туристическая путёвка странным образом взяла и образовалась в Профкоме МГУ, где я тогда работала. Что? Филиппины? Япония? Чудеса какие-то! Неужели это реально? Но я твёрдо решила осуществить такой фантастический, такой авантюрный по тем временам план.

На собрании коллектива, слава богу, никто не наложил «вето», хотя всех волновала проблема денег – откуда у неё? Но это были уже мои заботы. Потом я прошла всякие парткомы, собрала миллион бумажек, набрала самыми разными способами деньги и кинулась бронировать самую дешёвую каюту, понимая, что это будет где-нибудь в трюме, без окна. И мне это, к счастью, удалось. Кроме того, я добилась нижней полки, потому что 10 дней плавать на верхней полке – совсем неудобно. Ждала лишние две недели, чтобы забронировать именно нижнюю полку.

Полетела в Хабаровск, под крылом самолёта меня поразили бесконечные пространства какой-то худосочной тайги. Казалось, что это первозданное, нетронутое царство забвения. Лишь изредка какие-то мелкие точки населённых пунктов. Зато потом очень красивые волны золотисто-жёлтых сопок, кое-где посыпанные снежком.

Прибыла в Хабаровск, далее отправилась на поезде в порт Находка. Мне было интересно ехать поездом по этим местам с непривычным ландшафтом – с живописными сопками. Но у меня к тому же был особый интерес: мой отец, будучи совсем мальчишкой, воевал в этих краях – скакал с шашкой наголо на коне – он был отчаянный кавалерист! Это к нему относятся слова: «И останутся, как в сказках, /Как манящие огни, /Штурмовые ночи Спасска,/ Волочаевские дни». Он там с рвением сражался за установление советской власти… Эх, если бы он представлял себе, во что это выльется… Не только стране, народу, но и ему лично.

Мы прибыли в Находку, потому что в те времена Владивосток был закрытым городом, и порт Находка был крупным торговым портом, здесь была таможня, отсюда выплывали туристические суда.

А сам порт Находка имеет недобрую «славу»: он строился заключёнными и служил пунктом, откуда тысячи репрессированных перевозили на Колыму. Это продолжалось до 1946 года – тех пор, пока одно судно, загруженное взрывчаткой, не взорвалось, что вызвало мощный пожар. Печальная история.

* * *

Наша туристическая группа собралась в порту Находка – оттуда должно было отправиться в дальнее плавание наше судно «Феликс Дзержинский». В таможне мы прошли сквозь всякие строгости, выбросили в море юбилейные монеты (запрещено провозить – почему?) Я собираю монеты, и у меня оказалась монета с памятником Юрию Долгорукому на коне, причём его мне дали на сдачу в Находке. У меня такой не было. Но сказали, что если обнаружат после досмотра, то больше за границу никогда не пустят. И всё-таки я исхитрилась пронести этот запрещённый клад в своей большой сумке, но знала, что это чревато… Потом я всё-таки бросила её в море, глядя на островок вдали, – я пожелала себе вернуться ещё раз в эти места…
А тогда при загрузке я задержалась дольше других на берегу, потому что хотела побольше увидеть интересного в порту с таким удивительным названием. И вообще не хотела стоять в длинной очереди на посадку. Уже в числе последних отправилась «грузиться». Когда я пришла в свою каюту, я с удивлением увидела, что на моём месте сидит дама, уже разложила свои вещички. Все мои доводы, что это моё законное место, на неё не действовали, она твердила, что она жена начальника московского метро и потому будет плыть на нижней полке. Она была старше, и мне пришлось смириться.

Наконец-то поплыли. Я старалась как можно больше времени проводить на палубе, смотрела окрест на моря-океяны, на острова – у меня был довольно сильный бинокль. Проплыли между нашими островами (Сахалином с Курилами) и Хоккайдо. А потом отправились, минуя Японию, сразу на Филиппины.

Мы выплыли 26 декабря, порт в Находке был весь заледенелый. Все были одеты в дублёнки, шубы и меховые шапки. Долго стоять на палубе на ветру не всегда было возможно. Но мы же плыли на юг! Море и воздух теплели на глазах, наполнялись солнцем. И каждый день мы с удовольствием быстренько переодевались: сначала в куртки, потом в ветровки, затем в кофты, а там уже и в маечки. Нас и кормили в соответствии с изменением климата за бортом – добавляли всякие экзотические продукты моря, овощи, фрукты. Так было интересно впервые рассматривать и пробовать то, о чём только в книжках читал. Ведь у нас в стране не было ничего похожего! Помню, как у нас появились бананы – удивление и радость. По моим тогдашним понятиям питание было просто роскошным.

Как же интересно наблюдать, как меняется море: мы выплывали в декабрьский мороз. Море казалось металлическим, его тёмно-серый тон не хочется даже связывать со словом «цвет»», потому что оно было бесцветным, рябь на его поверхности казалась остановившейся, замёрзшей. Дальше менялся ветер, он становился более лёгким, море светлело и как бы расковывалось, от чего-то освобождалось, начало двигаться, раскачиваться. Постепенно вплывали в более тёплые края, и море вдруг стало радоваться: солнце просветило его на глубину, оно засветилось, оно ожило! Вольно плывущая масса воды ликовала от тёплого ветра, от лучистого света, от раскованного безграничного пространства.

Особое чувство вызывали все эти острова, островки и островища – типа Хоккайдо. И видишь какую-то неведомую сказочную жизнь, отдельные миры со своей природой – то прямо-таки скалистые, то живописные, все заросшие диковинными растениями… А когда вдруг выплывает застроенный остров, то домысливаешь особую жизнь замкнутого царства, его неповторимый образ бытия, строя мыслей, самоощущения…

* * *

Однако должна признаться, что я чувствовала себя очень неважно. Врач, который всё путешествие был ко мне очень внимателен (мне хуже всех было), объяснил мне, что я страдаю не от качки, а от вибрации – теплоход очень заметно трясло и вообще чувствовалось, что двигатель работает с напряжением, то и дело слышались какие-то подозрительные стуки и что-то там тарахтело. Но говорили, что это старое немецкое трофейное судно, вышедшее якобы в свой последний рейс. То, что оно порядочно потрёпанное, очень даже хорошо чувствовалось. Однако, как только судно останавливалось, я приходила в чувство и на берегу была совершенно здоровой.

Мы особо внимания на «трясучку» теплохода не обращали – восхищались морями, островами, закатами… Жара нам казалась совершенно нестерпимой, хотя бы не самый жаркий сезон. Но экватор-то вон он, совсем недалеко! Мы все мокрые, дышим тяжело – ещё бы, такая метаморфоза, скоротечное путешествие из морозной зимы в знойное лето!

Итак, мы приплыли на остров Лусон, в столицу Филиппин!

Странное дело: прибыли в порт Манила 1 января 1987 года, а соглашение по туризму с Филиппинами было заключено именно до 1 января – накануне оно закончилось. Несмотря на это, мы пришвартовались (мы же приплыли!), и принимающая фирма всё-таки организовала для нас потрясающий концерт на берегу: большая группа танцоров в национальных нарядах на жаре порядка 32 градусов под громкую ритмичную музыку энергично плясала около теплохода. И продолжалось это долго – пока шли переговоры с местными властями, на каких условиях нас принимать, если никакого договора уже нет.

Всё многократно осложнялось тем, что в это время было очень неспокойно в Маниле – там незадолго до этого в 1986 году произошёл государственный переворот, изгнали президента Маркоса. И пока ещё всё не успокоилось. И проводы этого года, и встреча нового 1987 года были весьма тревожными: вовсю шла перестрелка, нам на борту теплохода это было отчётливо слышно. Конечно, жутковато было, мы с нетерпением ждали решения нашей, такой неожиданной для нас проблемы. Неужели теплоход отправят назад домой?

И всё-таки переговоры окончились достижением согласия. К борту нашего корабля пригнали несколько автобусов, всех нас поместили в них. Что нас очень напрягло, так это то, что наши автобусы окружили плотным кольцом машин спецслужб. Повезли нас на большой скорости через весь город, в котором бегали люди бегом, прятались, и видно было, что здесь происходят какие-то очень серьёзные протестные действия. Увидеть город было невозможно, мелькали и высокие здания, и маленькие домики, я обратила внимание, что много цветов и цветущих кустарников, но общего впечатления не сложилось. Тем более, что мы всё-таки старались беречь свои головы – всё могло случиться в такой страшной, опасной суматохе.

Везли нас куда-то долго – часа два.

За городом мы уже видели райскую жизнь: кругом высоченные пальмы, порхают разнообразные птицы – и крупные, и маленькие. Везде пышная зелень, ведь большая влажность и много солнца.

Привезли нас далеко за город на знаменитую на Филиппинах виллу Эскудеро, такую сказочно красивую! Это было большой неожиданностью. Было особенно приятно, что, несмотря на нарушение договора, нас встретили и организовали всё достойно. Радости нашей не было предела!

Это фактически оригинальный этнографический музей, сохраняющий национальные раритеты, свезённые сюда бывшими владельцами виллы супругами Эскудеро.

Вокруг – экзотика в своём самом пышном расцвете – красота несказанная! Кажется, что это заповедник земли для демонстрации роскошных пальм, банановых зарослей, громадных папоротников, даже растущих дико и по-разному цветущих прекрасных орхидей. А в общем – ещё всего того, о чём я не слыхала и чего не видала никогда. Жара и влага превращает здесь растения в огромных процветающих монстров.

* * *

Всё вокруг завораживает какой-то избыточностью – например, невероятной высоты кокосовые пальмы, сейчас увешанные гроздьями крупных плодов. С ними была связана одна грустная история. Нам рассказывали про особенности этих пальм, об их значении для филиппинцев. И один мальчик, лет 12-ти, должен был показать нам, как снимают урожай с таких «высотных» созданий природы. У него в руках был какой-то специальный довольно длинный металлический нож с раздвоенным концом.

Он с этим шестом, как ловкий циркач, – без всякой страховки! – полез по стволу высокой пальмы вверх, плотно обхватывая ствол руками и с усилием переставляя ноги, – как обезьянка. Как нам сказали, раньше вообще снимали кокосы натренированные мартышки. Мальчик залез высоко, прямо внутрь листьев пальмы и уже доставал своим орудием гроздь кокосов. Он стал тыкать в неё, у него что-то не получалось, и он вдруг толкнул нож изо всех сил. И тогда вся огромная гроздь орехов грохнулась на землю. Слава богу, не попала на нас, стоявших группой прямо под пальмой. Мальчик мгновенно скатился по шершавому стволу вниз – весь в слезах. Мы не очень понимали, почему он плачет, стали успокаивать его, как могли, угощать конфетами, дарить значки… Но он плакал и ничего не брал, побежал от нас к дому. Оказалось, что он должен был сорвать только один плод, потому что эта гроздь должна была служить для показа нескольким группам туристов, – поблизости таких урожайных пальм было всего несколько. Но мальчик никак не мог приноровиться к одному плоду, и, видимо, расстроившись, не рассчитал направление удара. Это была неудача, и, наверное, его наказали или лишили этой работы. К нашему большому огорчению.

---

Эльмара ФАУСТОВА,
Кандидат философских наук (по эстетике). Член СП Москвы, Союза писателей Северной Америки, Международного Союза журналистов. Главный редактор журнала «Новые Витражи». Всю жизнь занималась преподаванием и научной работой в МГУ имени М.В. Ломоносова. Писатель и поэт. Изданы пять книг стихов и семь книг малой прозы (две в соавторстве). Печатается в периодических изданиях. Редактирует кни¬ги и альманахи. Участвует в Международных книжных выставках. Имеет литературные награды. Увлекается путешествиями – была на всех континентах, кроме Антарктиды.
Москва.
Для «РА»