ГЛОБУС
Здоровья, удач, много-много радостей в наступающем году Красной Обезьяны.
А так же – исполнения всех желаний и, конечно, Ангела за спиной!
Аркадий МАР, Нью-Йорк
Виктор Голованов, двадцати восьми лет, актер второй категории, стоял за правой кулисой и ждал. До то¬го, как он войдет в ярко освещенный прямоугольник сцены и произ-несет монолог, оставалось еще минут пять. Виктор прислушался, как Серафима Степановна и Леночка —мать и дочь в репетируемой новой современной пьесе — вели скучноватый диалог о современной молодежи. Потом осторожно посмотрел в зал. Он был темен и пуст, только в проходе, возле седьмого ряда партера, стоял маленький столик Германа Васильевича. Возвы-шавшаяся на столике лампа под красным металлическим абажуром бросала желтое пятно на страницы с текстом пьесы и на нервно сплетенные пальцы главрежа.
Главным режиссером театра Германа Васильевича назначили всего несколько месяцев назад, и первым де¬том он пробил идущие в столице, но не разрешаемые с постановке в их городе пьесы. И средства выбил на обещаемый уже лет десять ремонт.
У Виктора было прекрасное настроение. Перед репетицией он узнал, что из-за болезни Пал Палыча сегодняшний вечерний спектакль заменили другой пьесой, в которой он не участвует. И, во-вторых, Стэлла вce-таки согласилась встретить с ним Новый год.
Нет, вечером он должен быть в форме. Что это он, черт возьми, волнуется? Все будет как обычно. Возьмет гитару, хриплым голосом, под Высоцкого, споет несколько песен, прочитает что-нибудь из Есенина, Пастернака, Мандельштама – свой всегдашний обка-танный репертуар.
Да эта Стэлла особенно и не нравилась ему. Но раз оказалась такой гордячкой, то, конечно, он просто обязан ее обломать. Кто может устоять перед его обаянием! Виктор, с удовольствием, вспомнил свои многочисленные победы над прекрасным полом и улыбнулся.
Недаром друзья придумали ему прозвище «Охотник», И шутили, что охотится он на самую прекрасную дичь в мире…
– Да, рыцарей, к сожалению, больше не ocталось,— возвысила голос Серафима Степа-новна, — они вымерли, как мамонты.
После этой реплики был его выход, и Виктор шагнул из-за кулис.
– Вы ошибаетесь, – гордо произнес он. – Я рыцарь. Я всегда вступаюсь за честь женщины. Слагаю для нее прекрасные стихи, стою долгими ночами под ее балконом. Стираю, глажу, мою полы, хожу по магазинам, готовлю обеды, ужины и завтраки. Потому что женщина должна быть предметом поклонения. А можно ли поклоняться женщине, стирающей пододеяльники и носки или шинкующей капусту и жарящей котлеты.
Виктор остановился, принял эффектную позу и потянул паузу.
«Буду я шинковать капусту и стирать пододеяльники,- весело подумал он.- Ждите».
И продолжил:
– Я дарю женщинам цветы и духи, приглашаю на выставки и концерты, говорю,
как они элегантны…
– Не так, не так, не так! Все вы делаете не так!
Главреж поднялся из-за столика, его худая долговязая фигура, оканчивающаяся маленькой, похожей на птичью, головкой, выражала крайнюю степень недовольства.
– Я, конечно, понимаю,- сказал он, – сегодня тридцать первое декабря, но давайте, наконец, будем профессионалами. Репетиция есть репетиция, и выкладываться нужно до конца. Как вы считаете, Голованов?
От неожиданности Виктор вздрогнул.
– К-конечно,- запинаясь, промямлил он. – В-вы, Герман Васильевич, совершенно правы.
– Вот-вот. О чем вы, Голованов, думаете в данный момент? Знаете, что такое плохой актер? Главный вредитель в театре. С каким трудом удается построить здание спектакля – а глядишь, этот актер тут как тут, готов в два счета все разрушить. И вечно недоволен: это моя сцена, это мои заслуги, я не понят, я гениалелен. А сам?! В два-три года талант прогуляет, пропьет и xодит потом в бывших гениях. А за душой уже – ничего. Ни-че-го… Ладно, репетиция окончена.
Герман Васильевич повернулся, широкими шагами промерил проход между партером и вышел из зала.
– Что это он на тебя напал? – поинтересовалась Леночка,
– Бог его знает… Говорят, у него с женой нелады. – Но, это нас совершенно не касает-ся, – заявила Серафима Степановна. – Ну, молодежь, как собираетесь встречать Новый год?
– Мы, Серафима Степановна, – ясно как. В компании большой и веселой, – отозвалась Леночка. – А вы?
– Для веселой компании я, к сожалению,уже не подхожу. Мы решили встречать вдвоем с мужем. Кстати, знаете, чем я буду сейчас заниматься? Соберу в кучу все географические атласы, карты, глобус и после Нового года презентую какой-нибудь школе.Все, хватит.Муж ушел на пенсию, – тридцать пять лет географию преподавал, и я так решила. А то не квартира,а филиал географического музея… Ну, я пошла.Счастливого Нового года, мо-лодежь…
– Володя, – сказала Леночка, – чуть не забыла. Стэлла не сможет с тобой встретиться.
– Почему?
– Ну, так получилось.
– Нет, Ленка, тут что-то не так. Давай быстро выкладывай, почему это твоя подруга Стэлла не сможет…
– Ну, хорошо, – согласилась Леночка.- Скажу. Это я ее отговорила.
– Ты?
– Я. Как думаешь, приятно мне, что ты со всеми моими подругами романы крутил? В общем, так. Если хочешь встретить Новый год у меня, приходи со Светой. А если приведешь другую, не пущу. Не обижайся. А Стэллы не будет. Ее уже пригласили. И не чета тебе. Хороший парень, инженер. Кстати, имеет самые серьезные намерения. Так что промазал ты, Охотник…
– Голованов! Виктор! Еще не ушел? – Администратор театра – скучный полноватый мужчина в модном кожаном пиджаке просунул голову в дверь, ведущую в фойе, и, найдя глазами Виктора, – крикнул: – Вечно какие-то бабы звонят. Смотри, последний раз зову!
Звонила Галочка из фирмы «Сервис» и после проходных «как дела?» предложила: – Слушай, есть возможность подзаработать.
– Провести елку?— поинтересовался Виктор,
Дни, когда в школах, домах культуры проводили утренники с Дедами Морозами, стариками Хоттабычами, волками из «Ну, погоди», Виктор ждал с нетерпением. На них можно было подзаработать на новый айфон, модную одежду, да мало ли есть вещей, на которые не хватает зарплаты актера второй категории.
– Нет, – сказала Галочка, – За елки не беспокойся. Для тебя уже три школы «заметано». Ты нужен по другому поводу. В пашей конторе ввели новую форму
обслуживания. Клиент платит, а мы ему на дом доставлям Деда Мороза с новогодними подарками.
– Согласен,- быстро произнес Виктор. – Только неудобно как-то в халате и с бородой бегать по городу.
– За кого ты нас принимаешь? – рассмеялась в трубку Галочка.- У нас же солидная фирма… Забыл, на чем Деды Морозы псредвигаются?
– На ковре-самолете, что ли, – неуверенно произнес Виктор, – или, нет, на тройке, запряженной в сани…
– Ковер-самолет не обещаю, но машина обязательно будет. Появись, так, часа в четыре, я адреса подготовлю… Да, кстати, слышала, в вашем театре скоро премьера…
– Не волнуйся, без тебя не состоится. Считай, два билета в партер уже у тебя…
– По-моему, где-то здесь! – сказал водитель Сергей Антонович, чуть опустив стекло. Внутрь машины мгновенно ворвался холодный воздух, и Виктор поежился.
– Конечно, вон пятьдесят шестой, а за ним, значит, будет пятьдесят седьмой.
Виктор наклонился и, сквозь тронутое изморозью лобовое стекло, из-за плеча Сергея Антоновича увидел на торце скучной девятиэтажки выведенные синей краской цифры. Пятерка была выведена аккуратно, а шестерка почему-то здорово завалилась на правый бок.
Сергей Антонович вдруг резко нажал на тормоза и Виктора качнуло вперед.
– Надо же, чуть-чуть не сели, черт побери, – выругался Сергей Антонович.
Прямо перед носом их автомобиля спокойно лежала неизвестно зачем выкопанная траншея. Края ее сильно оплыли, было видно, что появилась она на свет давным-давно, может летом или даже весной. Через траншею была перекинута неширокая доска, a дальше, огибая чахлую клумбу, тянулась узкая, протоптанная в снегу дорожка. Отогнув рукав, Виктор посмотрел на часы. Стрелки показывало восемнадцать пятьдесят шесть, до Нового года оста-валось еще пять часов четыре минуты.
– Сергей Антонович, – предложил Виктор. – Да я сам дойду. Здесь близко.
– Добре, – согласился Сергей Антонович, – только давай, парень, побыстрее, а то, если я к восьми домой не попаду, старуха веселенькую жизнь устроит. Дочка-то с мужем столик в ресторане заказали, а внука к нам, понимаешь, завезут.
– Да скоро я, скоро, Антоныч. Всего один адрес остался, – успокоил его Виктор.
Придерживая полы широкого красного халата, он выбрался из машины, с заднего сиденья забрал большой, почти пустой уже мешок.
– Я пока развернусь, – крикнул вслед Сергей Антонович. – А ты уложись в десять минут. Если задер¬живать станут, объясни людям вежливо. Дескать, Новый год сегодня, и у всех дел под самую завязку…
Виктор осторожно перешел по доске через траншею, переложил мешок на другое пле-чо и выудил из кармана небольшой листок, вырванный из блокнота. Все строчки с адреса-ми и фамилиями были уже вы¬черкнуты им, кроме последней. Оставляя крупные следы на снегу, он потопал к до¬му и под ярко светившим фонарем (уже стемнело) приблизил листок к глазам: «Улица Чехова, дом 57, квартира 33. Гарибянц Рафаэль».
Вторая тройка в квартирном номере была написана неразборчиво, и Виктор засомневался. «Вроде, девят¬ка»,— подумал он и мимо сломанной песочницы, в кото¬рой одиноко скучала замерзшая снежная баба, напра¬вился к нужному подъезду. Сейчас он быстренько поздравит этого Рафаэля Гарибянца, заедет домой переодеться, поймает такси и отправится к Свете.
Виктор представил, как носится сейчас Светка по своей вылизанной до блеска крошечной однокомнатной квартирке, успевая одновременно делать сразу множество различных дел.
– Ты что, чокнутая, наверное, – иногда не вы¬держивал Виктор. – Ну скажи, для чего нужна эта стерильная чистота?
Но Света только улыбалась и пожимала плечами. Вообще-то он привык к ней за пол-тора года. Привык, что в любой момент может позвонить ей в поликлинику, где она работала медсестрой. Сказать, что приедет. И после спектакля притащить кучу друзей, А Светка, радостная, что он наконец появился, постелит на стол старенькую льняную скатерку и мгновенно заведет на кухне вкуснющие пирожки с картошкой….
– Дурак ты, Голованов, – сказала ему как-то Ле¬ночка. – На твоем месте я молилась бы на такую девушку. Когда ей предложение сделаешь?
– Зачем мне молиться?—засмеялся Виктор. – Она сама на меня молится.
– Увидишь, бросит она тебя, и правильно сделает, – обозлилась Леночка.
«Ну уж нет,— подумал Виктор,— не бросит».
В этом он был совершенно уверен…
Виктор подошел к двери, поискал взглядом звонок и, не найдя, постучал. Потом прислушался. В квартире работал телевизор, и Виктор отчетливо различал знакомые слова из популярного мультфильма:
«Скажите, пожалуйста, вы не знаете, что на завтрак кушает крокодил?»
«Подойди, подойди ближе, я шепну тебе на ушко, что я кушаю на завтрак».
Наконец за дверью послышались легкие шаги, и детский голос спросил:
– Кто там?
Виктор понизил голос и внушительно произнес басом:
– Дед Мороз. С крайнего севера, на вьюгах и метелях, прилетел я сюда узнать, слушаешься ли ты родителей, помогаешь ли маме, хорошо лиучишься.И вручить новогодний подарок!
За дверью немного помолчали, потом недоверчиво поинтересовались:
– А ты правдашний Дед Мороз?
– Самый что ни на есть правдашний,
– Подожди, я сейчас, – произнес мальчик. – Только стул принесу.
Было слышно, как к двери придвинули стул, залез¬ли на него, и голос радостно выдохнул:
– Действительно, Дед Мороз! Я тебя в глазок ви¬жу. Ты мне глобус принес?
– Почему глобус?— удивился Виктор.
– Потому что очень хочу глобус. Крутящийся, на котором есть Африка, Австралия и Гавайские острова.
– У меня нет глобуса, – сказал Виктор. – У меня другой подарок. Открывай быстрее!
– Не могу, меня мама заперла. Ушла па работу и заперла.
– Слушай, как же так? Твои родители вызвали меня, а дома никого.
– Почему никого. Я – дома.
– Ну, ты… не считаешься.Так и передай, что Дед Мороз приходил. А я отмечу, Гари-бянцев не было дома.
– Гарибянцы в тридцать девятой живут, а здесь я, Богунов Сережа.
– Что же ты сразу не сказал, – рассердился Вик¬тор. – Я с тобой, наверное, целых полчаса потерял.
И, повернувшись, он начал подниматься вверх по лест¬нице.
Но что-то заставило его остановиться и прислу¬шаться.
За дверью плакали. Плакали горько, навзрыд, ви¬димо, размазывая слезы рукавом по лицу.
И Виктор пошел назад.
– Ты почему плачешь? – спросил он утешительным дедморозовским голосом.
– Думал, ты ушел.
– Видишь, не ушел… Значит ты Сережа?
– Ага.
– Ребята тебя Серым зовут?
– Да?
– За что же тебя, Серый, заперли?
– Я ноги промочил, когда возле аптеки на санках катался.
– Ну это серьезно. И долго тебе еще одному ску¬чать?
– Не знаю. Мама сказала, как получится. Она се¬годня на «скорой помощи» дежурит.
– А папа?
– Он с нами больше не живет. У него теперь другой дом есть. И маленькая Катенька родилась… Дед Мороз, а ты волшебник?
– Немного.
– Можешь сделать, чтобы мы опять вместе жили? Папа, мама и я.
– Нет, этого не могу.
– А что можешь?
– Дарить подарки… Послушай, сколько тебе лет?
– Семь. Я уже в первом классе учусь.
– Молодец.Наверное,отличник?
– Не-а. У меня по прописям тройка. Марья Ивановна говорит, что почерк плохой и внимание разбросанное,
– Что же такой невнимательный?
– Я стараюсь. Только не всегда получается. Виктор посмотрел на часы и сказал:
– Слушай, Серый, только не плачь. Ладно? Можешь не плакать минут десять? Как думаешь?
– Наверное, могу.
– Понимаешь, мне нужно зайти к Рафаэлю. А то к тебе Дед Мороз приходил, а к нему нет.
– Ты к нему не ходи.
– Почему?
– Он у меня книжку отобрал.
– Какую?
– Сказки Андерсена. А меня потом мама наказала. Сказала, раз не умею с книжками обращаться, то так мне и надо.
– Что «надо»?
– Я начал читать про стойкого оловянного солда¬тика и не кончил. Поэтому не знаю, что с ним дальше случилось,
– А почему не заберешь книжку?
– Рафаэль ее на марки выменял. А мама новую не покупает.
– Подожди, я сейчас вернусь, – сказал Виктор и стал подниматься по лестнице на четвертый этаж.
Он увидел металлическую дверь, сваренную из свет¬лого стального листа, похожую на вход в корабельный отсек, нажал на кнопку звонка и услышал, как звонок певуче вывел популярную мелодию.
«И где только достают», – подумал Виктор и еще раз надавил на кнопку.
Мелодия повторилась. Виктор почувствовал, как его внимательно изучают сквозь глазок, и дверь отворилась.
– Вай, наконец-то, – сказал небольшого роста мужчина с объемистый животом, вылезав-шим из-под доро¬гого свитера.
Он показал в улыбке золотые зубы и крикнул;
– Рафаэль-джан. Рафаэльчик. Иди сюда! К тебе Дед Мороз пришел. Спе-ци-аль-но!
– Иду, – ответил высокий голос, и Виктор увидел мальчишку лет одинннадцати.
Виктор взялся за свой мешок, засунул в него руку, нащупал большую коробку.
– С крайнего севера, па вьюгах и метелях, прилетел я сюда узнать, – начал он басовито, и вдруг, неожиданно для самого себя спросил:
– Ты почему отобрал книгу у Сережи?
– Какую книгу? – удивился Гарибянц-старший.
– Сказки Андерсена, – объяснил Виктор.
– Он… Он сам мне дал,- произнес Рафаэль.
– Сколько тебя учу – сказал папа Гарибянц – не связывайся с этой голытьбой! У тебя ничего нет, что ли? Ты бедный? Слава бо¬гу все есть. И еще будет. Э-э, дорогой Дед Мороз. Мо¬жет войдешь, посидишь за нашим столом, так сказать…
– Спасибо, – отказался Виктор. – Мне обратно на Северный полюс нужно. А это вашему сыну. И он протянул подарок.
– Иди, иди, посмотри, что тебе подарили, – сказал папа Гарибяпц, прикрыв за собой дверь и вышел на лестничную площадку.
– Люди какие, – пожаловался он Виктору. – Кро¬хоборы. Даже под Новый год жить не дают спокойно. Да я им тысячу книжек могут купить.
:Виктор молча протянул квитанцию и огрызок ка¬рандаша.
– Вот здесь распишитесь, – сказал он. И, пряча квитанцию в карман, добавил: – Тысячу не нужно. Вы одну купите…
Подойдя к знакомой дпери, Виктор спросил:
– Как дела, еще не заснул?
– Нет,— ответил Сережа. – Тебя ждал.
– Книжку тебе Рафаэль вернет. Он обещал.
– Спасибо. А ты знаешь эту историю? Ну, про стойкого оловянного солдатика.
– Знаю.
– Чем она кончилась?
– Погиб солдатик…
– Жалко. Я думал, все будет по-другому,
– Как, по-другому?
– Думал, он всегда будет бороться за справедли¬вость…
– Ну, я смотрю, серьезный ты парень. Думать любишь…
– Виктор! – раздался в подъезде голос Сергея Антоновича. Вить, что же ты подводишь? Старуха-то меня… прибьет,
– Сейчас, Антоныч… Ну, Серый, давай прощаться,
– Дед Мороз, тебя что, Виктором зовут?
– Виктором. Послушай, сейчас мне нужно уйти, но я обязательно вернусь. Ведь я тебе так ничего и не подарил. Может, сам выберешь подарок?
За дверью помолчали.
– Не знаю, – наконец произнес Сережа. – Сразу непридумывается.
– Ладно,— сказал Виктор.— Тогда я сам…
С Сергеем Антоновичем они вышли из подъезда и направились к машине.
– Слышь, – произнес Сергей Антонович. – Тебя кричат, что ли?
Виктор поднял голову. За освещенным окном вто¬рого этажа виднелась тоненькая мальчишеская фи¬гурка.
– Дед Мороз,- услышал он несущийся через рас¬крытую форточку голос: – Подари мне, пожалуйста, глобус. Большой, который умеет вертеться…
Сергей Антонович осторожно вел машину по обле¬денелому асфальту, аккуратно притор-маживая на пе¬рекрестках. В кабине было тепло, и Виктор почувство¬вал, что ему не хочется идти ни в какую компанию.
«Да ну их всех, – подумал он. – Одни и те же рожи. Каждый день в театре встречаемся. А Ленка эта, пре¬дательница. Подожди, я тебе еще свинью подложу».
– Тебя куда подвести-то? – спросил Сергей Антонович.
– Тут недалеко за мостом. Знаете, многоэтажки, возле парка.
«Неохота тащиться домой, переодеваться. – решил Виктор. – И так¬си сегодня не поймаешь. Ладно, будет Светке сюрприз. Я – в образе Деда Мороза»…
Он не звонил ей недели две, но, как всегда, был уве¬рен, что его ждут, любят. И он всегда желанен в этой маленькой однокомнатной квартирке.
– Знаю эти дома. И что только в них хорошего?-— отозвался Сергей Антонович.— Там у меня свояк про¬живает. На самой верхотуре – девятнадцатом этаже, как на телевышке. Раз землетрясение всего-то два бал¬ла случилось, так у него вся посуда попадала… Лучше всего жить на земле. Чтобы свой двор был, соток на пятнадцать, сараюшки разные, место, где скотину дер¬жать, Ну, парень, приехали. Счастливо Новый год от¬праздновать, а я… к своей старухе отправлюсь.
Он подождал, пока Виктор вылезет из машины, и, махнув на прощание рукой, уехал…
Виктор, задрав голову, посмотрел на огромную, на¬висающую над ним громаду дома, нашел уютно светив¬шееся в вышине окно Светиной комнаты. Оно обещало тепло, уют, вкусную еду…
Он мгновенно добежал до подъезда, вызвал лифт и через минуту уже звонил в знакомую, обитую корич¬невым дерматином дверь.
Дверь открылась, и Виктор, дурачась, громко про¬изнес:
– С крайнего севера, на вьюгах и метелях, приле¬тел я встретить с тобой, Света, Новый год.
– Заходи, – сказала Света,
Виктор прошел в переднюю, – крошечный, оклеен¬ный обоями в кирпичик, тамбурчик, стащил валенки, шубу, заглянул в комнату.
В углу стояла нарядная елка, и от свежего, чуть горьковатого запаха хвои у него защипало в носу.
– Ну, с Новым годом тебя! – произнес Виктор и обнял ее. – Что там на кухне? Небось, куча всяких вкусных вещей. Тащи все, я голоден, как тысяча дедов морозов.
– Виктор, – медленно произнесла Света. – Я хочу тебя спросить…
– Светка, какие вопросы? Новый год скоро. Давай сядем за стол.
– Ты меня сегодня попросишь стать твоей женой?
Виктор растерянно отодвинулся.
– Да что с тобой, в самом деле? Сама же говорила, что ненавидишь всяческие пути, условности, что современная женщина горда своей независимостью.
– Я самая обычная баба, слышишь, самая обычная. Хочу иметь детей. Троих. Маль-чика и двух девочек. Хочу, чтобы муж каждый день возвращался ко мне с работы. Надоело быть просто подругой, о которой вспоминают со скуки. Ты понял, понял хоть что- нибудь, наконец!
Она спрятала в ладони лицо, выбежала на кухню, захлопнула за собой дверь.
Виктор потоптался немного, подошел к кухонной двери, попробовал открыть.
– Уходн, – сказала Света сдавленным голосом. – Уходи сейчас же. И не смей никогда больше звонить. Я тебя ненавижу…
В своей красней шубе, с пустым мешком в руках,: Виктор приплясывая от пробиравшего до костей холо¬да, ловил такси. Но машины проносились мимо, обда¬вая его ледяной мелкой крошкой, вылетавшей из-под колес.
«Сволочи, – думал Виктор. – Замерзнешь здесь до смерти, все равно никто не остановит».
Неожиданно он почувствовал жалость к себе. И, перебирая события такого длинного сегодняшнего дня, прошеп¬тал:
– Не может же он так кончиться…
Зелененький огонек такси вдруг вынырнул из-за поворота, и Виктор, изо всех сил размахивая руками, бросился навстречу.
Он рванул заднюю дверь, уселся, и стараясь coгреться, скорчился на сиденье.
– Да, – сочувственно произнес водитель. – Прихватил морозец сегодня.
Тронув машину с места, он щелкнул рукояткой так¬сометра, и в освещенном окошеч-ке, как театральные злодеи, выскочили цифры.
– Чиланзар, – попросил Виктор. – Можно побыстрее?
– Чиланзар, так Чиланзар, – согласился водитель. И вздохнул: – Надо же, со сменой не повезло. Четыре часа еще баранку крутить. До московского Нового года… Ничего, если музыку заведу.
Он покрутил ручку приемника и в динамике захрипело:
«Небоскребы, небоскребы, а я маленький такой»…
Виктор равнодушно смотрел на мелькающие празд¬нично украшенные улицы, чувствовал, как теплый воздух от автомобильной печки обдувает ноги, согревает продрогшее тело. Вдруг мысль, смутная еще мысль, что он что-то обязательно должен сегодня сделать, что-то важное, очень важное, без чего не может, не должен окончиться год, пришла к нему. И, чтобы не отогнать ее, не успеть придумать тысячу и одну причину против, он наклонился вперед и тронул водителя за плечо.
– Микрорайон Строителей, пожалуйста. Квартал семь.
– Ну, парень, даешь, – произнес водитель, – То Чиланзар, то Строителей… Ладно. Хозяин – барин, клиент всегда прав.
И развернул машину.
Они подъехали к нужному дому, Виктор попросил:
– Я на минутку, вы уж подождите.
И стремительно побежал в подъезд.
– Виктор, вы! И в таком виде… – Серафима Сте¬пановна удивленно уставилась на красную шубу.- Что случилось?
– Серафима Степановна,- быстро сказал Вик¬тор.- Вы глобус еще не выкинули?
– Какой глобус? А-а… нет… А что случилось?
– Подарите его мне. Как новогодний подарок.
– Да зачем он вам?
– Очень нужен. До зарезу.
– Хорошо…
Она прошла в комнату и через мгновение верну¬лась, держа за черную металлическую подставку боль¬шой глобус.
– Спасибо, – сказал Виктор и поцеловал ее в морщинистую щеку…
– Куда теперь?— поинтересовался водитель.— Об¬ратно на Чилаизар, что ли?
– Через улицу Чехова.
– Ты что, друзей с праздником поздравляешь? Так я с тобой, глядишь, план сделаю. Денег-то хватит?..
Виктор посмотрел на глобус. В полумраке кабины он, казалось, светился бледно-голубым сиянием. Свети¬лись реки, озера, моря, океаны. Виктор положил руку на Северный полюс и крутанул глобус. Земной шар медленно завертелся, и перед его глазами поплыли Аф¬рика, Австралия, Гавайские острова… Виктор опустил руку в карман, нащупал огрызок карандаша, листок бумаги и, пристроив его на коле¬нях, вывел несколько строчек. Потом зацепил листок за металлическую дужку глобуса.
– Сейчас будет яма, – сказал он водителю, – вы пока развернитесь, а я мигом.
Он перешел по доске траншею, мимо песочницы, где все так же одиноко скучала снежная баба, вошел в подъезд и, поставив перед знакомой дверью глобус, сильно и отрывисто постучал. Потом быстро спустился по лестнице и, затаив дыхание, шагнул в тень, под лестничный пролет.
Он услышал, как дверь открылась и радостный мальчишеский голос закричал:
– Мама, мама, посмотри. Глобус. Настоящий. И записка на нем какая-то! Сейчас прочитаю… «Стойкому оловянному солдатику Сереже от Деда Мороза».
Виктор улыбнулся и вышел из подъезда.