Это стало уже доброй традицией, возвратившись из дальних и длительных поездок, встретиться с друзьями, обменяться мнениями о произошедших за это время событиях, поделиться творческими планами, да и просто посидеть за бутылкой вина, вспоминая прошлое, размышляя о настоящем. А поговорить, поверьте, есть о чём - далеко не ординарные люди мои собеседники.
С Борисом Ветровым нас связывает давняя дружба и созвонившись, мы решили встретиться в Квинсе, в небольшом уютном ресторане. У меня была приятная новость из Беларуси: республиканский журнал "Нёман" планировал опубликовать произведения Бориса, о чём мне сказала Нина Тимофеевна Чайка - главный редактор журнала, заявив что Бориса Ветрова в Беларуси хорошо знают.
Вот такая связь времён и стран: Бориса знал весь Советский Союз как поэта-песенника, лауреата конкурса "Песня года", песни на стихи которого исполняли Людмила Зыкина, Эмиль Горобец, ансамбль "Песняры" и другие звёзды советской эстрады. В Америке Ветров известен как поэт, лауреат престижных литературных премий, президент Нью-Йоркского клуба поэтов и редактор поэтического альманаха. Человек, рекомендацию которому для вступления в Международный P.E.N. клуб дал сам Айзек Азимов. И как о явлении тех, тоталитарных времён, вспоминает Борис как его, уже известного на весь СССР поэта-песенника, белорусские коллеги не принимали в союз писателей. Это теперь, ему, гражданину США, ни к чему такие "лавры", а тогда от членства в писательском союзе зависела и карьера и материальное благополучие.
В общем, отказали на родине Борису Ветрову и в карьере и в материальном благополучии. И он не сломался, да и обиды не таит ни на кого, а создал и возглавил Нью-Йоркский клуб поэтов - один из крупнейших центров отечественной культуры в Западном полушарии. Достаточно напомнить, что центр этот посещали Бродский, Евтушенко, Урин, Давлатов, Коржавин. Да всех звёзд поэзии и литературы не перечислишь. И как знак признания значения клуба в развитии национальной и американской культуры - приветственное письмо президента Клинтона.
Приезжают литераторы из разных стран, публикуются в альманахе клуба поэтов. Стать членом Нью-Йоркского клуба поэтов - честь для литератора. Мировая писательская организация! Теперь, конечно, смешно вспоминать: не приняли, и куда? В республиканский союз писателей...
Прошли годы, пришли другие исполнители, теперь на родине поют другие песни. Но стихи, написаные Мастером, живут и звучат по ту и эту сторону Атлантики.
Среди многих названий Нью-Йорка, таких как Город большого яблока, или Имперский город, столица Мира - пожалуй самое впечатляющее. Одна из причин, почему мы, как должное, воспринимаем это вызывающее словосочетание, в том, что именно здесь, на огромном отдалении от Европы, а уж тем более от её пресловутого "центра", то бишь родины моей - Беларуси, прослеживается связь культур и народов. И то, что в "центрах" было отвергнуто по причине не совсем уж полного вписания в дозволенные отделом пропаганды рамки, здесь, в Нью-Йорке, и не только в Нью-Йорке, продолжает существовать, а авторы - творить. Такова сама атмосфера американского общества: твори, это твоё право. Публикуйся, это тоже твоё право, пусть люди читают и, если оценили и стали твоими поклонниками - честь тебе и слава. Это признание. То, к чему творческий человек стремится, ради чего готов пожертвовать многим.
Творящему искуство не всегда легко найти понимание даже среди близкого сворего окружения. Бывает рвутся семьи, бывает - сердца. В этом отношении Боре Ветрову повезло. Не получился роман с родиной, зато отношения с женой Маргаритойсложились прекрасно. А это так важно, когда рядом любящий, понимающий и поддерживающий тебя человек.
- Борис, расскажи как ты пришёл в большое искуство в те, уже далёкие времена?
- Дело было так: однажды к нам приехал на гастроли известный композитор Марк Фрадкин, я пришёл к нему и отдал стихи, которые написал: "Баллада о спасённом хлебе". До этого я уже занимался стихами и песнями.
- Помню был концерт в доме офицеров Марка Фрадкина с его ВИА "Пламя". И он сказал: " Я удивлён почему до сих пор вашего поэта Бориса Ветрова не принимают в члены союза писателей. Ведь его песни уже начали быть известными?"
- Да, это было, но и после этого ничего не изменилось. В Белоруссии меня не печатали, а песни мои я мог давать только приезжим исполнителям. В члены союза писателей меня не принимали, но всё равно я работал до самого выезда в конце 1979 года.
- Но почему не принимали? Был какой-то мотивированный отказ?
- Местные писатели были на меня обозлены, как они говорили, их произведения сотнями книг стоят на полках а мои песни известны на весь Союз. Например, "Баллада о спасённом хлебе" в исполнении Людмилы Зыкиной разошлась миллионными тиражами.
- А как складывались отношения с власть предержащими?
- После приезда из Москвы, с дипломом лауреата всесоюзного конкурса "Песня-74" я пошёл на приём к первому секретарю обкома партии. Я ему сказал, что многие лауреаты подобного конкурса получают после такого успеха новые квартиры, чтобы можно было писать в лучших условиях. В ответ услышал: "Mожете не писать. Это ваше личное дело". Я ему говорю: "Хорошо. Раз я могу не писать, то уеду. И через три недели я подал документы на выезд из страны...
Кстати, после окончания белорусского университета я не мог получить работу по специальности. Перед защитой диплома председатель комиссии, доктор химических наук, сказал что я могу придти к нему на работу, в академию наук. Но когда я пришёл к нему, мне было сказано, что меня не могут принять по одной причине - из-за национальности. Так сложилась моя жизнь. Я больше не хотел терпеть такого к себе отношения и уехал за рубеж.
- Насколько я знаю, ты дружил с Игорем Лученком, разве он не мог посодействовать твоему вступлению в союз писателей. Ведь на те времена это было просто необходимо для успешной творческой карьеры?
- Да, я был очень близок с известным композитором Игорем Лученком. Мы сделали с ним несколько вещей патриотического плана: "Золотинка" и "Песня про сапёра". Но на тему вступления в союз писателей я с ним не разговариваривал. Помню, в это время произошла интересная история с песней "Баллада о спасённом хлебе", которую на мои слова написал Марк Фрадкин. Марк рассказал мне, что на телевизионном "Огоньке" "Балладу о спасённом хлебе" должен был петь Кабзон, но загубила песню Пахмутова, заявив, выступая на пленуме комсомола, что…" у нас люди не могут гореть и поэтому вашу песню мы не пропустим." Фрадкин пообещал попробовать ещё один вариант. И вот на его юбилейном концерте в Доме Союзов "Балладу о спасённом хлебе" исполнила Людмила Зыкина. Когда она спела, какое-то время стояла мёртвая тишина, а потом зал разразился аплодисментами. Певице пришлось повторить эту песню. Потом была запись в Останкино, диплом лауреата Всесоюзного конкурса "Песня-74". Через какое-то время в газетах прошло сообщение о том, что композитор Марк Фрадкин стал лауреатом Государственной премии СССР за четыре песни, первой из которых в списке стояла моя.
Прежде я пытался познакомиться с белорусскими композиторами, но никто из них не хотел со мной общаться. У них был свой установившийся круг, свои дела. Когда же я получил эту премию, всё изменилось. На нашей лестничной площадке жил известный певец Валерий Кучинский. Он встретил меня на лестнице и говорит: " Это не вы были?". Я ответил что я. Через несколько дней позвонил Игорь Лученок, поздравил. Ну я и поинтересовался будет ли он со мной работать. Говорит: "Буду".
После успеха на Всесоюзном конкурсе, ко мне стали обращаться исполнители, композиторы. Я работал с ленинградскими композиторами, мои песни исполнял ансамбль, в котором солировала Эдита Пьеха. Плодотворно работал с Эдуардом Ханком, московским ансамблем "Добры молодцы". Была бурная деятельность, кое-что получилось. Если до этого меня не печатали, то теперь появились публикации моих стихотворений. Но в союз писателей не принимали. Я говорил с коллегами, те были вежливы, но никакого содействия с их стороны не было. Я знаю некоторых, которые могли препятствовать моему вступлению в писательскую организацию, но конкретные фамилии приводить не буду, поскольку нет прямых доказательств. Лученок же говорил: "Боря - человек талантливый, пэтому я буду с ним работать". Мы с ним в составе творческой бригады ездили на БАМ. Под впечатлением от увиденного он написал музыку, а я текст. Получилась песня.
- Да, Боря, об этой поездке я тоже наслышан. Лученок рассказывал, как ты втихоря выносил из дома его гармошку, чтобы жена не заметила. Ну не хотела она отпускать Игоря далеко и надолго. А потом из газет узнала что вы на БАМе. На каких ещё "стройках века" побывал в творческих командировках?
- По заданию ЦК комсомола довелось побывать на целине.
- Можешь обьяснить причины, по которым недоброжелатели "капали" на тебя в обкомы-горкомы?
- Полагаю, это была обычная людская зависть. Но нормальные люди протягивали мне руку и предлагали творческое сотрудничество. Ко мне обратился известный белорусский композитор Оловников и мы с ним сделали совместную вещь, которая прозвучала на его творческом вечере в консерватории. К сожалению уже после моего отьезда.
- Читателям будет интересно узнать как создавался Нью-Йокский клуб поэтов, ставший одним из известнейших центров русской культуры в США?
- В 1991 году пришла идея создать клуб поэтов. Я познакомился со многими поэтами, которые приезжали сюда, просил их выступать, обращался к местным поэтам, просил приходить в клуб. Постепенно начали собираться раз в месяц. Как-то позвонил мне известный певец Эмиль Горобец и пригласил придти. Я пришёл, мы поговорили. Он говорит: "Дайте мне ваши стихи, я напишу песни". Я дал ему мою, вышедшую перед этим книгу. Через полгода в газете "Новое русское слово" было напечатано обьявление о том, что состоится концерт Эмиля Горобца на котором будут исполнены пять новых песен на стихи поэта Бориса Ветрова. Впечатление о концерте было очень хорошим. Перед началом концерта Горобец вызвал меня на сцену и сказал что вот сейчас перед вами тот самый поэт из Минска, Борис Ветров, чьи новые песни он будет исполнять. Последнюю песню, "Я был твоим сыном, Россия ", зал принял восторжено и аплодировал стоя. Потому что это было как воспоминание.
- Как тебе живётся в США?
- Жизнь в Нью-Йорке разнообразная. Ведь люди прибыли сюда самые разные. Некоторые к этому готовились, некоторые нет. И здесь, конечно, многим просто недостает бойцовских качеств... Жизнь - она везде есть жизнь, нужно держать себя в тонусе, и где бы ты бы ни был, надо везде оставаться человеком.
- Маргарита, вы всегда были рядом с Борисом, и в трудные времена, и в минуты триумфа. Наверняка есть что рассказать, порелиться впечатлениями. Это ж общеизвестная истина, что жене поэта, помимо роли хранительницы домашнего очага, доводится быть и музой и первым читателем, и литературным критиком.
- Помню девяностые годы. Муж написал сборник стихов "Струна горизонта" и попросил меня прочитать стихи на концерте. Он хотел чтобы люди услышали их в моём исполнении. И я, такой "храбрый заяц", согласилась, естественно перед этим выучив его стихи. Я тогда была помоложе, тоненькая, мы взяли сына Женьку и приехали в Манхеттен. Народу было много. Выступали без всякой репетиции. Программу мне показали прямо перед концертом, она была составлена так, что передо мной выступала профессиональная чтица, артистка Московской госфилармонии, с музывальной композицией на стихи Симонова. Как я, не профессионал, могу читать после неё? Сижу в шоке. Она начинает читать: "Жди меня и я вернусь, только очень жди..." Стихи про войну, и публика откликается, музыка звучит. Нашему сыну тогда было одинадцать лет, он на меня испуганно смотрит: "И ты после неё выйдешь на сцену со стихами?" А я сижу и не знаю что делать. У меня есть три выхода: или я должна подняться и уйти, или мне сквозь землю провалиться, или набраться храбрости и сделать все по крайней мере не хуже и перетянуть публику на свою сторону. У предыдущей чтицы был бепроигрышный вариант, она читала всем известные стихи. Сейчас бы я не решилась, ушла бы немедленно. А тогда решила: "Останусь!"
Выхожу на сцену. Мой сын сидит опустив голову, а у меня возникло боевое настроение, я решила постоять не за себя, а за Борю. У него хорошие стихи. И я начала читать: "Я был твоим сыном, Россия..." Я ничего не забыла, не споткнулась. И постепенно стихи стали доходить до публики. Я обернулась, посмотрела на лицо сына, он улыбался. После выступления, хотела остаться, других послушать. Но сын, пройдя через такое испытание, заявил что теперь необходимо пойти в магазин покупать ему комиксы.
- Борис, Нью-Йорк - место где самым неожиданным образом пересекаются людские пути-дорожки. В столицу Мира сьезжаются отовсюду. Приходилось ли здесь встречаться с земляками?
- Однажды я проходил мимо одного из отелей в Манхеттене и вдруг увидел, как из него выскочил Игорь Лученок: "О, Боря, давно не виделись, как живёшь? Сделай одолжение, составь компанию. Я купил пакетик супа, давай мы с тобой его разделим. Буду потом говорить, что кормил Ветрова супчиком." Такая вот случайная встреча.
- Большое спасибо за интервью, желаю тебе здоровья, новых прекрасных стихов.
Интервью для “Русской Америки” взял поэт и прозаик,
лауреат национальной премии Республики Белорусь “Погоня”
Владимир ГУТКОВСКИЙ
|
