Ушел из жизни выдающийся журналист и посол Александр БОВИН. Ушел, совсем не старым, исполнилось ему всего лишь 73 года. Возраст мудрости, осмысления того, что сделано в жизни. А сделано им многое. Ему, как очень немногим советским журналистам, верили мы все, приникая к телевизионному экрану во время "Международной понарамы", которую он вел с таким блеском, или открывая очередной номер газеты "Известия", где он работал.
Так получилось, что одно из своих последних интервью Александр Бовин дал журналисту "Русской Америки" Аннете Мейман - мэтр российской журналистики хотел, чтобы его слова дошли и до американских читателей.
Публикуя это интервью, коллектив нашей газеты выражает глубокие соболезнования родным, близким и друзьям Александра Евгеньевича Бовина.
- Александр Евгеньевич, мне хотелось бы начать общение с Вами, процитировав Вас: "Я зоологический оптимист." Почему?
- Оптимист без мотивировок. Просто оптимист, и всё.
- Александр Евгеньевич, хочется услышать Вашу оценку, хотя бы в общих чертах, событий, присходящих сегодня в России.
- Мне кажется, что что-то не то, немножко, не то. Мы сделали огромный шаг в сторону демократии. У нас есть и выборы,и свобода слова, и гласность. Но мы ещё не научились пользоваться этим понастоящему. И поэтому те общественные слои, которые нам достались в наследство от предыдущего и в политике, и в идеологии,и в экономике,они смотрят назад. Раньше было хорошо. Раньше был порядок и террористы никого не убивали. Так может быть вернуться назад. Есть такие люди. Судя по выборам примерно одна пятая избирательного корпуса так думает. Вот почему идёт борьба вокруг этих проблем. И удержать то, что мы получили,достаточно сложно. На Путина действуют с разных сторон разные силы. С одной стороны бизнес,со второй - сила, которую называют "силовиками", а с третьей стороны действует прежняя идеология. И получается довольно сложная ситуация,когда все движения идут в разные стороны. Но в конце концов, я, как неисправимый оптимист считаю, что мы будем двигаться к либерально - демократической России. С какими-то отступлениями может быть, с какими-то ситуациями, исключая Гражданскую войну. Будем двигаться к либерально-демократической России с трудностями, я думаю. Сейчас мы продолжаем находиться в этой переходной стадии. Я знаю, есть люди, которые сейчас боятся, что опять начнут арестовывать. Ходорковского посадили. Но я не думаю, что к этому всё идёт.
- Как Вы думаете, Александр Евгеньевич, кто формирует основные принципы Российской внешней политики? Чьё мнение является решающим для Путина?
- Наверное какой-то круг людей, который возле него там. То, что называется свита, или двор, или команда. Как угодно. Есть какие-то люди, которые этим занимаются. И Дума, и Министерство Иностранных дел, и Совет Безопасности. Наверно значительную роль играют люди, приближённые к уху президента. Я очень далёк от этого уха. Я всех этих вообще не знаю. Но может быть есть какие-то такие шепталы.
- Кто по Вашему мнению из сегодняшних претендентов наиболее соответствует посту президента?
- Знаете, сейчас уже пожалуй Путин. Слишком резкий получается разрыв. Я бы выбрал Хакамаду. Это кажется смешным немного и глупым. Пусть будет Хакамада. Что такое женщина? Привычка, что бы дома был порядок. Чистенько всё, аккуратненько. Она знает дело. Видим это по её выступлениям. Решительная очень. Так что и Хакамада могла бы быть неплохим президентом, как показывает опыт в Скандинавии. Ведь там женщины министры, премьер министр, даже министр обороны. И ничего плохого нет. Только хорошее. Может такой пример нужно брать. Хотя я понимаю,что до этого мы ещё не доросли.
- Вы были послом в Израиле при четырёх министрах: Шамире, Рабине, Пересе и Натаниягу. Могли бы поделиться с читателями "Русской Америки" своими впечатлениями о них?
- Это немножко деликатный вопрос. Но, думаю, мне повезло, что я их всех знал. Шамир. Он маленький очень. Такой сердитый маленький гномик. В хорошем смысле этого слова очень жёсткий и очень резкий. Это же бывший террорист, кстати. Так же и Бегин, например. Он придерживался довольно радикальных взглядов на ситуацию. Я немножко застал Шамира. Самый конец его жизни. Мы с ним вполне нормально беседовали. Он был сторонник развития отношений с Россией. Перес и Рабин - это социалисты. Идеологически они оба мне может и ближе были. Перес, конечно, ярко выраженный интелектуал космополитического закала и более застёгнутый человек. У него был генеральский мундир. Мне, скажем, легче было с Пересом общий язык находить в смысле разговора. Он легче складывался, чем с Рабиным. Очень трудно было растегнуть пуговицы, на которые был застёгнут сюртук Рабина. Но иногда это удавалось. В общем, сложились нормальные, хорошие отношения. И принимали, когда нужно было.
Потом пришёл Натаниягу. Я его знал ещё до того, как он стал премьер министром. Это человек совершенно другого идеологического плана. Возникли сложности, в связи с которыми он загнал эти переговоры в тупик. Но отношения были совершенно нормальные. Я к нему приходил, и мы с ним обсуждали всю эту проблематику. Отношения Российские и Израильские на переговорах остались прежними и не ухудшились.
Шарона я премьер министром уже не застал и Барака тоже. Но я был с ними знаком раньше. Барак, человек очень не похожий на генерала. У него гражданский вид. Хотя, он ведь не простой генерал,он спецназовец. Он человек, который не просто руководил операциями, а сам в них участвовал в качестве рядового бойца. Это меня удивило. Прихожу как-то в мастерскую, где делают орденские ленточки всякие. Мне нужно было для посольства что-то заказать. Вижу, на столе у хозяина мастерской лежит коробка, набитая четырьмя лентами, каждая из которых в переводе на русский - это Герой Советского Союза. Причём четыре, как у Брежнева. Я спросил: "Это чьё?" А хозяин мне шёпотом говорит: "Это Барака". Я потом как-то приезжаю к Бараку. Мы о чём-то с ним беседуем, и я его так нахально спрашиваю: "Скажите пожалуйста,за что у Вас эти четыре героя Израиля?" А он говорит: "3наете, я Вам сейчас даже не могу пока ответить. Это за участие в спецоперациях. " Вот такой Барак, генерал спецназовец. Но как политик, он оказался не совсем смел. Где-то нужно пойти и на компромисы. Правда, он увёл войска из Ливана. Хотя и не всем нравилось, как он это сделал, но этот очень важный шаг был сделан. А его переговоры. Он немножко напугал израильтян, потому, что слишком далеко пошёл навстречу требованиям палестинцев. Его больше не избрали.
Избрали Шарона, полную потивоположность Барака. Поскольку Шарон принадлежит к "израильским ястребам". Но к ястребам с хорошо думающей головой. По моему мнению единственную разумную линию, которую может вести Израиль - ведёт сейчас Шарон. То, что он гулял когда-то по территории мечети "Аль-Акса", не лучший шаг в его жизни. Но это уже другое дело. А то, что он дальновидный политик, который действительно заботится о судьбе Израиля и о безопасности страны - это совершенно очевидно. У нас сложились с ним очень хорошие отношения. Я бывал на его ферме на юге страны. Ферма довольно-таки большая. Шарон там разводит баранов. И там у нас была возможность обсуждать всякие проблемы. Как видите - это мои знакомые премьер министры. И со всеми, в качестве посла, у меня были нормальные отношения.
- Пишете ли Вы что-нибудь сейчас. Ваши творческие планы?
- Я хочу свой спецкурс "Журналистика глазами журналистов" просто положить на бумагу. Создать как бы введение в журналистику для тех несчастных людей, которые поступают на факультет журналистики. Это им будет одно из первых пособий.
- Спасибо за интервью. Хочу сказать, что русскоязычные американцы Вас помнят и любят.
- Мне это очень приятно слышать. Желаю всем, в том числе и вашей газете "Русская Америка", успехов и процветания.
Беседовала: Аннета МЕЙМАН
|
