РАЗВЕДКА, РАДИО, САМОЛЕТЫ У СЕРГО БЕРИЯ

Отец всячески поощрял мое увлечение техникой. По его же совету я начал заниматься радиолюбительством. С него и началось мое знакомство с радиолабораторией НКВД. Впрочем, название было довольно условным — в этой лаборатории работали экспертные группы по самым разным направлениям. Один из специалистов, помогавших мне овладеть радиотехникой, помню, знакомил меня с радиостанциями для разведчиков, созданными нашими конструкторами, немцами, англичанами. Можете представить интерес мальчишки… Очень заинтересовала меня и группа людей, находившихся даже в этой закрытой лаборатории на особом режиме. К ним никого не подпускали, и довольно продолжительное время свое любопытство я удовлетворить не мог. Каково же было мое разочарование, когда я узнал, что это «всего лишь» засекреченные физики, которые анализируют какие-то материалы, поступающие из-за границы. Меня это нисколько не удивило, потому что подобных групп было немало. Работали они по разным направлениям, давая экспертные оценки тем или иным материалам.

Когда я участвовал в обеспечении секретных мероприятий на Тегеранской и Ялтинской конференциях в 1943-м и 1945 годах, не раз убеждался, сколь высок уровень технической оснащенности советских спецслужб. Мы ведь прослушивали и в Иране, и позднее в Крыму не только Рузвельта и Черчилля, но и все их ближайшее окружение.

Столь же надежной и современной отечественной аппаратурой были оснащены и наши разведчики, работавшие в глубоком тылу врага. Когда немецкие пеленгаторщики начали засекать наших радистов, работавших на территории Германии, что привело к целой серии провалов советской агентуры, в спецлабораториях НКВД за считанные месяцы была изготовлена аппаратура, позволявшая за полсекунды выпускать в эфир до нескольких тысяч знаков. Это были многочастотные станции, которые автоматически в течение короткого промежутка времени передавали информацию на разных частотах, и запеленговать их ни одна немецкая, английская, да и наша пеленгационная станция до самого конца войны не могла. Аналогов такой радиотехники в мире не было.

Радиостанция, предназначенная для разведчиков, была довольно интересно устроена. Сперва вся информация записывалась на металлическую ленту или кодировалась на диске, а затем все это мгновенно прокручивалось и шло в эфир. Считывающие устройства были сделаны таким образом, что превращали эту информацию в высокочастотные колебания. И если раньше радист вынужден был порой работать в эфире часами, что было только на руку пеленгаторщикам, то теперь засечь радиостанцию, работавшую, скажем, в Берлине, немцы не могли. По тем временам техника была уникальная.

Мало того, все эти радиостанции были малогабаритными и, что очень важно, работали от портативных аккумуляторов, не требующих подключения радиостанции в сеть. Дело в том, что немцы, прочесывая район, откуда предположительно могла вестись передача, практиковали отключение электроэнергии по определенной системе и могли довольно точно устанавливать место, где находился радист. С появлением новых советских радиостанций и эти меры утратили эффективность. Нередко наши разведчики вели передачу с ходу, в движении, если под рукой оказывались мотоцикл или автомашина.

Досадные промахи, которые просто невозможно предусмотреть, конечно, случались и в дальнейшем, бывали и провалы, но ни одна новая советская радиостанция радиопеленгаторщиками не была раскрыта. Так было не только в Германии, но и в Дании, Голландии, других странах.

Мне не только в годы войны довелось служить в разведке, участвовать в ряде разведмероприятий за границей, но и впоследствии я не раз сталкивался с результатами работы, скажем, технической разведки как Генеральный, Главный конструктор ракетно-космических систем. Охота советских спецслужб за научно-техническими разработками Запада велась не только в послевоенные годы. Этим советские спецслужбы, впрочем, как и все другие разведки мира, занимались всегда и достаточно результативно. Мне довольно часто приходилось бывать в спецлабораториях МВД.

За шесть месяцев на отечественной элементной базе под руководством Павла Николаевича Куксенко по чертежам, полученным разведкой, был изготовлен, например, так называемый прибор ночного видения.

Бортовую радиолокацию мы «позаимствовали» у англичан. Во время обороны Москвы бортовой радиолокацией были оснащены две или три авиаэскадрильи. Так было и с морскими локационными системами. Вообще советская разведка здорово помогла конструкторам военной техники.

Из официальных источников: По данным зарубежной печати, все сколько-нибудь совершенные системы оружия, созданные в СССР в восьмидесятых годах, включая знаменитые МиГ-29 и Су-27, некоторые ракеты, танки, подводные лодки, появились на свет во многом благодаря компьютерным комплексам, нелегально полученным за границей. Грандиозная операция КГБ и ГРУ, обошедшаяся в сотни миллионов долларов, позволила взломать ограничения, установленные странами-участницами НАТО на продажу такой техники и технологии социалистическим странам.

За несколько лет в СССР попали десятки тысяч компьютеров разного класса, сотни тысяч периферийных устройств, программных средств, запасных частей. С их помощью были созданы совершенные образцы оружия. На их базе построены вычислительные комплексы, моделирующие конструкцию будущих самолетов, ракет, танков и другого оружия. Лишь с применением такой электронной техники можно было рассчитать на прочность гигантскую «Мрию», до предела использовав возможности материалов и сегодняшние знания в аэродинамике и аэроупругости.

Российская печать приводит и другие весьма показательные примеры: «Итальянский мотороллер «Весна» въехал на советский рынок под названием «Вятка». Благодаря спецслужбам, у нас появились новые пылесосы, холодильники, бритвы и прочие товары широкого потребления. Но главная задача разведки — военные разработки.

До сих пор не знаю, был ли завербован советской разведкой американский летчик, посадивший на нашем Дальнем Востоке В-29. А дело было так. Во время второй мировой войны, отбомбившись над Японией, американец не стал возвращаться на базу, а сел на нашей территории. Советский бомбардировщик Ту-4 — точная копия того самого угнанного «Боинга»… Знакомство с оборудованием «американца» позволило тогда заметно поднять уровень нашей авиационной техники.

Подобных случаев в те годы было немало. Когда американцы бомбили Японию и средства ПВО подбивали эти машины, экипажам разрешалось ставить самолеты на автопилот и пускать их в сторону Арктики. Сами летчики старались не попадать на японскую территорию и выбрасывались с парашютами на территории Советского Союза или Китая. Если не ошибаюсь, до пяти процентов подбитых машин ушли таким образом в сторону Арктики. Часть из них, естественно, разбились в ледовых просторах, но некоторые — большинство без экипажей — в более-менее нормальном виде попали на территорию СССР.

Помню случай, когда самолет без экипажа приземлился неповрежденным и перегонял его с Дальнего Востока летчик Моргунов. Эти машины попали в ОКБ авиаконструктора Туполева, и в очень сжатые сроки его коллектив с помощью нашей промышленности воспроизвел все агрегаты американского самолета. Это очень помогло нашим специалистам, занимавшимся двигателями, радиоэлектроникой, пилотным хозяйством, электроавтоматикой, приборостроением. Американская технология тут же была внедрена в отечественную промышленность.

Сами чертежи двигателей, приборов американских машин наша разведка добыла несколько раньше. Все больше склоняюсь к мысли, что и экипаж В-29, посадивший свой самолет на дальневосточном аэродроме, сделал это не случайно. Видимо, без разведки не обошлось и здесь…

Вот что, к примеру, пишет майор ВВС США в отставке Г. Роберт Бессет из Калифорнии: 18 апреля 1942 года 16 бомбардировщиков В-25, стартовав с авианосца ВМС США «Хорнет», начали первый бомбовый налет на Японию после атаки на Перл-Харбор. Пятнадцать из этих машин либо затонули у берегов Китая, либо потерпели крушение на суше, после того как их экипажи выбросились с парашютами. Только один самолет приземлился в исправном состоянии близ Владивостока, после того как вынужден был свернуть с боевого курса из-за пережега горючего. Пять членов экипажа были интернированы советскими властями, пока в 1943 году им не удалось совершить побег в Иран. История звучит не совсем убедительно, но Г. Роберт Бессет утверждает, что два члена экипажа до сих пор живы и последний раз видели свой самолет стоявшим на взлетно-посадочной полосе в Приморской.

По мнению американских историков, бомбардировщик «вошел в состав советских ВВС и затерялся в пучине времени».

Тайна исчезнувшего В-25 заинтересовала, судя по откликам в печати, многих и в России, и на Украине. Н. Марков из г. Энгельса Саратовской области сообщил, что в июне 1956 года был направлен на учебу по специальности воздушного стрелка в войсковую часть 40971. Школа младших авиаспециалистов дислоцировалась в поселке Мензовка Приморского края. На ее территории, утверждает бывший солдат, в качестве учебного пособия стоял В-25. Ту же роль выполнял и наш Ту-2, стоявший рядом. Самолеты привезли из другой части. Когда школу перевели в Амурскую область, обе машины остались в Мензовке.

Не меньший интерес, как нам кажется, представляет и свидетельство В. Мельникова из Полтавы. Вот что пишет он в «Известия»: «10 послевоенных лет я летал на транспортном самолете в пределах Дальнего Востока, от Уэлена до Пекина. Все приморские аэродромы трех государств (СССР, Корея, Китай) были мне хорошо знакомы. И, принимая во внимание, что нечасто сбивали там «крепости» (авторы писем ошибаются — речь идет о В-29), одна похожая история осталась в памяти. Был ноябрь 1945 года, в Мукдене (Китай) заканчивался карантин в лагере американских военнопленных (которых освободил наш десант). Туда часто летали оборудованные под транспортные самолеты бомбардировщики В-24, В-29. Вылетали они из Японии или Кореи. Маршрут их проходил через Северную Корею, и на их пути лежал город Канко (теперь Хамхын), а у этого города расположилась наша крупная база ВВС.

Самолеты перебазировались сюда из Приморья. Часто пролетающие над Канко американские самолеты за два месяца уже примелькались местному люду, но не для приезжих». Если верить читателю, один из высоких военных чинов, увидевший над головой следовавший своим курсом В-29, приказал истребителям посадить «нарушителя». На предупредительную стрельбу из пулеметов и пушек самолет не отреагировал. Дело закончилось тем, что одна из наших «кобр» открыла огонь по мотору «американца». Пройдя береговую черту, самолет внезапно резко развернулся в сторону моря и, отойдя немного от берега, выбросил какой-то предмет, а затем совершил посадку на советском аэродроме. В. Мельников утверждает, что экипаж сбросил в море секретный прицел. Впоследствии В-29 попал в распоряжение большой группы специалистов. Еще одна версия появления отечественного Ту-4? Возможно, и так.

Еще один вариант вынужденного приземления американского самолета на территории СССР излагают бывшие военнослужащие 33-го полка 10-й дивизии ВВС Тихоокеанского флота Ю. Павлов и М. Хенкин из Перми, служившие там в 1941–1947 годах. Как-то весной, рассказывают бывший старший авиамеханик и старший техник по вооружению, звено летчиков 19-го истребительного полка их авиадивизии посадили американскую «летающую крепость». Речь, по их утверждению, идет о В-25, который вот уже много лет пытаются разыскать американцы. Прежде чем солдаты успели добежать до приземлившейся машины, экипаж успел уничтожить новейшие секретные приборы для бомбометания и средства связи. Позднее американский самолет перегнали на один из военных аэродромов центральной России.

В 1993 году в украинской печати промелькнуло сообщение об угоне советскими военнослужащими боевой американской машины с южнокорейского аэродрома. Дело происходило в период корейской войны. Угнанную «кобру» посадили во Владивостоке. Как видим, речь идет, по меньшей мере, о нескольких случаях.

Но угоняли, как известно, не только мы… Широко известен случай предательства старшего лейтенанта Виктора Беленко, приземлившегося 6 сентября 1976 года на аэродроме на острове Хоккайдо. Тогда японцы, а точнее, американцы получили новейший советский истребитель-перехватчик МиГ-25.

Куда менее известна у нас история, связанная с угоном другого советского МиГа. В августе 1966 года иракский летчик, заместитель командира авиаэскадрильи Мунир Редфа приземлился на одном из аэродромов Израиля. И по сей день этот случай воспринимается в Израиле как свидетельство эффективной работы тамошних спецслужб — эта задача была поставлена перед израильской военной разведкой и Моссад вскоре после того, как Советский Союз начал поставлять Египту, Ираку и Сирии новые истребители…

Словом, советская разведка, как видим, не исключение.

P.S.

Почти сразу после ареста Лаврентия Берия был арестован и его сын Серго. От него требовали признания в том, что он английский шпион (с детства знал английский и немецкий) и террорист.
Часть из его книги про методы дознания.

До ареста я занимался разработкой системы для подводного старта баллистической ракеты. Военные моряки знают, что колебания волн не должны изменять параметров полета. Над этим я и работал. У меня сохранились до сих пор некоторые странички с расчетами, сделанными в Бутырке, — мне их вернули потом. Сами чертежи отправили в Свердловск, и они тут же пошли в работу, а некоторые наброски остались.

Но прежде чем мне разрешили заниматься любимым делом, прошло немало времени. Все те же монотонные допросы, конвой… А весной как-то выводят на расстрел. Шесть или семь автоматчиков, офицер. Поставили к стенке, прозвучала команда. Кроме злости, уже ничего не осталось. Идиоты, говорю, вы — свидетели, вас точно так же уберут…

Лишь позднее узнал, что весь этот спектакль был разыгран для мамы. Она стояла у окна тюремного корпуса — ее все это время держали в Бутырке — и все сверху видела.

— Его судьба, — сказали ей, — в ваших руках. Подпишите показания, и он будет жить.

Мама была человеком умным и понимала, что может случиться после такого «признания».

Когда она оттолкнула протянутую бумагу, охрана оторопела.

Для мамы это зрелище окончилось обмороком, а я тогда поседел. Когда охрана увидела меня, я понял по их лицам, что выгляжу не так. Посмотрел в зеркало — седой… Такая история…

После того случая с мнимым расстрелом меня рассекретили и ослабили режим. Появилась какая-то надежда.

---

Композиция текстов – В. Лебедев