ГРОБ ХРУСТАЛЬНЫЙ…

Рано или поздно в жизни каждого человека наступает момент, когда пора «в тот ларчик, где ни стать, ни сесть». Величественные погребальные обряды известны со времен Шумера, Вавилона и Древнего Египта. У древних греков в честь покойного устраивались игры (спортивные состязания). Захоронения в одеянии из нефрита существовали в Китае (эпоха династии Хань 202 до н.э.–220 г. н.э.).

Гробы и похороны до сих пор для многих являются табу, очень мало людей говорит о смерти. Только постоянное «жилище» для тела русские люди готовили себе заранее, выбирая в лесу самые лучшие деревья. Приготовление выдолбленных домовин, а затем и гробов из тесаных досок считалось делом обязательным: «Дом строй, а домовину ладь!», «Жить надейся, а умирать готовься!».

При Петре I давние обычаи подверглись гонениям. Царю нужен был лес. «Негоже, – сердился он, – тратить казенное добро на непотребное гниение». В 1723 г. вышел особый царский Указ «О неделании дубовых гробов». Царь повелел устроить соответствующие казенные мастерские, где гробы сбивались из еловых досок, но для «особ, приближенных к императору» иногда делали исключения.

В век Екатерины II исключения стали правилом, неукоснительно соблюдавшимся вплоть до революции. Гробовщики не скупились на украшения – дорогую древесину лакировали, обивали бархатом и парчой, украшали резьбой и накладками со священными изображениями. Неумеренны они были и в рекламе своих «изделий». Гробы всех мастей и фасонов выставлялись прямо на улицах. А за своими будущими клиентами они буквально охотились. Бесцеремонность их дошла до того, что в Москве генерал-губернатор Ростопчин, разозлившись, приказал запретить им их «безобразия». Горожане возликовали, гробовщики же обиделись: «Чем же это, – оправдывались они, – ремесло наше не честнее прочих? Разве гробовщик – брат палачу?». Обижались, оправдывались, но дело свое делали знатно. В эпоху Серебряного века додумались и до гробов из стекла и хрустальных.

Нынешнее изобилие ритуальных изделий не может не поражать воображение. Гробы и надгробия стали таким же символом состоятельности и престижа, как дорогие иномарки. А похороны олигархов и власть имущих в народе давно уже метко окрестили «ярмаркой тщеславия». Участие в этой ярмарке принимают и изобретатели. Хотя, в принципе, отрасль ритуальных услуг весьма консервативна. При всем невероятном разнообразии гроб он и есть гроб. Изобретателю тут не разгуляться, тем более интересно предложение сербского новатора Ивана Шутило. Суть идеи в том, чтобы конструкция гроба позволяла вакуумировать покойника. По мнению автора, это поможет избежать многих проблем и неприятностей в случаях, например, если предполагается проведение идентификации останков. При этом отпадает необходимость в дорогостоящей заморозке. В конструкции особых сложностей нет. Паз и эластичная прокладка по периметру обеспечат герметичность прилегания крышки, а вакуум послужит еще и прочным запором изнутри. Откачать воздух можно через отверстие с клапаном.

Разумеется, новаторы в области ритуальных услуг совершенствуют свою продукцию. Австралиец Экхард Кеммерер разработал узел боковой стенки и крышки гроба, позволяющий упростить сборку изделия. Для сокращения отходов производства и снижение себестоимости Лариса Слуцкая предложила конструкцию сборного гроба . Варианты устройства позволяют вести изготовление деталей оснований корпуса и крышки, боковых деталей из пиломатериала хвойных пород одной ширины и толщины. Снизить массу гроба, полагает Евгений Филимонов, можно, сделав его… складным, а лучше – из папье-маше считает Леонид Богокин.

Великий американский изобретатель и предприниматель Томас Эдисон (1847–1931) также был замечен в создании ритуальных новаций. Он, кстати, получил в США 1093 патента и около 3 тысяч в других странах мира. Усовершенствовал телеграф, телефон, киноаппаратуру, разработал один из первых коммерчески успешных вариантов электрической лампы накаливания, изобрел фонограф. В 1928 г. награжден высшей наградой США – Золотой медалью Конгресса. В 1930 г. стал иностранным почетным членом АН СССР. В 1920 г. Эдисон удивил журналистов заявлением, что работает над устройством, которое свяжет человека с миром духов. Интерес к спиритизму переживал возрождение после Первой мировой войны, поскольку люди хотели любыми способами пообщаться с погибшими и надеялись, что наука подарит им такую возможность. Сам изобретатель сказал в своем интервью для журнала The Nеw Yоrk Timеs, что не знает ничего о существовании загробного мира, его машина будет измерять некое «рассеивание жизни по вселенной после смерти», как выразился Эдисон. Он никогда не представлял общественности машину для коммуникации с мертвыми. После смерти Эдисона, никаких подобных устройств также не было найдено. Люди начали сомневаться в правдивости слов изобретателя, считая, что он «поиграл» таким образом, с журналистами.

Здесь можно вспомнить изобретение «гробовая игра», о котором повествует в рассказе «Гроб с двойным дном» прозаик Р. Антропов. Сыщик Иван Дмитриевич Путилин (1830–1893) сталкивается с серьезным противником-изобретателем неким Домбровским, чья криминальная слава гремела по всей России. Иван Путилин прослужил в петербургской сыскной полиции 40 лет, из которых 27 лет возглавлял ее. Вырос от рядового полицейского до генерала благодаря исключительному знанию преступного мира, человеческой психологии и умению использовать мелких жуликов для поимки крупных. Знаменитый сыщик Путилин еще при жизни стал литературным героем. Автор книги «Гений русского сыска И.Д. Путилин».  Роман Антропов часто брал во внимание и опирался на мемуары самого Путилина. А некоторые эпизоды повествования являются фантазией автора, как, например, «Доктор Z», который сопровождает Путилина в его приключениях.

Итак, «Гроб с двойным дном» (отрывок)

– Путилин. Много на своем веку видел я отъявленных и умных плутов высокой марки, но признаюсь доктор, что подобного обер-плута, как Домбровский, еще не встречал. Гений, ей-Богу, настоящий гений! Знаешь, я искренно им восхищаюсь.

– Доктор. Что же, тебе, Иван Дмитриевич, особенно должна быть приятна борьба с этим господином, так как вы – противники равной силы.

– Ты ведь только вообрази, – продолжал Путилин, – сколько до сих пор нераскрытых преступлений этого короля воров и убийц лежит на моей совести!

… Путилин подал мне элегантный конверт с двойной золотой монограммой. Вот что стояло в письме: «Мой гениальный друг! Вы дали клятву поймать меня. Желая прийти Вам на помощь, сам извещаю Вас, что сегодня, ровно в три часа дня, я выезжаю с почтовым поездом в Москву по Николаевской ж. дороге. С собой я везу все драгоценности, похищенные мною у графини Одинцовой. Буду весьма польщен, если Вы проводите меня.
Уважающий Вас Домбровский».

Письмо выпало у меня из рук. Я был поражен, как никогда в моей жизни.

– Что это: шутка, мистификация?

– Отнюдь нет. Это правда

– Как?!

– Я отлично знаю почерк гениального мошенника. Это один из его блестяще смелых трюков. Домбровский любит устраивать неожиданные выпады. Он действительно, если только мне не удастся узнать его, непременно уедет с этим поездом и непременно по Николаевской дороге. О, ты не знаешь Домбровского! Неужели ты думаешь, что, если бы это был обыкновенный мошенник, я не изловил бы его в течение года? В том-то и дело, что он равен мне по силе, находчивости, дерзкой отваге.

… Поезд состоял из пяти вагонов третьего класса, двух вагонов второго и одного – первого класса, не считая двух товарных вагонов. Мы обошли все вагоны. Не было ни одного уголка, который не был бы осмотрен нами. Увы, поезд был пуст, совершенно пуст. Домбровского в поезде не было. Когда Путилин с довольной усмешкой, обследовав все вагоны, выходил из последнего, своды дебаркадера огласились звуками стройного похоронного пения. Четыре факельщика несли большой гроб лилового бархата. За гробом шла женщина в трауре, горько, безутешно рыдавшая. Ее истеричный плач, полный тоски, ужаса, глухо раздавался под сводами вокзала.

Путилин, человек в высокой степени религиозный, стоял у печального вагона без шляпы на голове. Чувствительный и добрый, как все талантливые, благородные люди, он с искренним соболезнованием обратился к даме в трауре:

– Простите, сударыня, кого вы потеряли?

– Мужа… Я потеряла мужа, моего дорогого мужа.

– Третий звонок, – отдал приказ начальник станции.

Я еще никогда не видел моего друга в таком странном состоянии духа, как тогда, когда мы возвращались в карете с вокзала. По приезду нам подали депешу: «Случилось необычайное происшествие. Обеспокоенный внезапным исчезновением дамы с трауром, я по приезде поезда на следующую станцию вошел в вагон с покойником. Дверь вагона была настежь открыта. Крышка гроба валялась на полу. Гроб оказался пустым. Покойник украден. Что делать? X.».

Я захлопал глазами. Признаюсь откровенно, у меня даже волосы встали дыбом на голове.

– Как покойник украден? – пролепетал я. – Кому же надо красть покойника?

– Бывает… – усмехнулся Путилин, быстро набрасывая слова на бумагу.

– Депеша! – опять выросла перед нами фигура курьера.

– Что ж, читай уж до конца мою сегодняшнюю страшную корреспонденцию! – бросил мой друг. «Благодарю Вас за то, что Вы меня проводили. От Вас, мой друг, я ожидал большей находчивости. Я сдержал свое слово: Вы проводили меня. Искренно Вас любящий Домбровский».

– Понял ты теперь или нет? – бешено заревел Путилин, комкая в руках депешу.

– Ровно ничего не понимаю, искренно вырвалось у меня. От всей этой абракадабры у меня стоит туман в голове.

… Дверь отворилась, и в кабинет робко, боязливо вошел невысокий человек в барашковом пальто-бекеше.

– Вы содержатель гробового заведения Панкратьев? – быстро спросил Путилин.

– Я-с, ваше превосходительство! – почтительно ответил он.

– Расскажите, как было дело!

– Было-с это четыре дня тому назад, – начал гробовщик. – Час уже был поздний, мастерская закрыта. Вдруг через черный вход входит господин, отлично одетый.

– Вы хозяин? – обратился он ко мне.

– Я-с. Чем могу служить?

– Я приехал заказать вам гроб.

– Хорошо-с. А к какому сроку вам требуется его изготовить?

– Да как успеете, я хорошо заплачу.

– А вам для кого гроб требуется, господин?

– Для меня! – резко ответил он. Я-с вздрогнул, а потом сообразил: шутит господин.

– Шутить изволите, хе-хе-хе, ваше сиятельство! А он-с так и вонзился в меня своими глазами.

– Я, любезный, нисколько не шучу с вами! Вам нужна мерка? Так потрудитесь снять ее с меня.

– Не забудьте припустить длину гроба, потому что, когда я умру, то, конечно, немного вытянусь.

– Я-с, признаюсь, ваше превосходительство, нехорошо себя почувствовал, даже побелел весь, как потом мне рассказывали жена и подмастерье. Оторопь, жуть взяли меня. Первый раз в жизни приходилось мне для гроба снимать мерку с живого человека. Однако делать нечего, взял я трясущимися руками мерку и стал измерять важного господина. Когда покончил я с этим, он и говорит:

– Сейчас я вам объясню, какой я желаю гроб. Нет ли у вас какого-нибудь готового гроба, чтобы я мог кое-что сообразить? Я указал ему на гроб, который мы уже обтягивали глазетом.

Посетитель подошел к нему и полез в него.

– Дайте подушку! – строго скомандовал он.

– Агаша! Давай подушку свою! – приказал я жене.

Та-с со страхом, тихонько крестясь, подала мне подушку. Через секунду посетитель лежал, вытянувшись, в гробу.

– Дайте крышку! – приказал он. – Прикройте меня ею!

Поверите ли, как стал я закрывать гроб крышкой, аж зубы у меня защелкали. Что, думаю, за диво такое? Уж не перехватил ли я, грешным делом, лишнего сегодня с приятелем-гробовщиком в погребке, уж не снится ли мне страшный сон? Даже за нос свой, ваше превосходительство, себя ущипнул.

– Отлично! — громко вскричал важный господин, вылезая из гроба. Ну-с, любезный хозяин, теперь я вам объясню, какой гроб вы должны мне сделать. Прежде всего, вы должны мне сделать гроб с двойным дном.

– Как-с с двойным дном?! – попятился я.

– Очень просто: именно с двойным дном. Разве вы не знаете, что такое двойное дно? На первом дне буду лежать я, а подо мной должно находиться пустое пространство, сиречь – второе дно. Ширина его не должна быть большая… Так примерно вершка в три-четыре. Поняли?

– П… понял-с… – пролепетал я.

– Затем в крышке гроба на уровне с моим лицом вы вырежете три дырочки-отверстия: две – для глаз, одну – для рта. Сверху вы прикроете их кусочками-кружочками из бархата. Вы примерьте-ка лучше, любезный!

Господин вновь влез в гроб. Я-с, накрыв его крышкой, мелом очертил на ней места, где должны быть дырочки для глаз, для рта.

– Затем, и это весьма важно, вы должны поставить в углах крышки такие винтики, чтобы покойник в случае, если бы захотел, мог совершенно свободно отомкнуть завинченную крышку. Поняли? Гроб обейте лиловым бархатом. Ну-с, сколько вы возьмете с меня за такой гроб?

Я замялся. Сколько с него заломить при такой оказии? Барин чудной, богатей, видно.

– Не знаю, право, ваше сиятельство… – пробормотал я.

– Пятьсот рублей довольно будет? – улыбнулся он, вынимая пять радужных.

Я-с, обрадованный, спросил, куда они прикажут доставить гроб.

– Я сам за ним заеду, любезный. Если все хорошо сделаете, я прибавлю еще пару таких же билетов. До свидания.

Когда он ушел, мы долго с женой и подмастерьем обсуждали это необычайное, можно сказать, посещение и этот диковинный заказ. Жена-с моя – женщина нрава решительного – выхватила у меня деньги и прикрикнула на меня:

– Ну, о чем ты сусолишь? Тебе-то что? Мало ли какие затеи приходят в голову сытым господам? Пшел стругать гроб!

– Ну, а дальше что, Панкратьев? – спросил Путилин.

– Через сутки к вечеру приехал этот господин, гробом остался доволен, дал, как обещал, две радужных и увез гроб с собой.

– Ступайте! Вы свободны! – отрывисто бросил Путилин.

Когда мы остались одни, Путилин искренно восторженно проговорил:

– Помилуй Бог, какой молодец! Тот день, когда я его поймаю, будет днем моего наивысшего торжества!

… Доставленный в сыскную полицию (под строжайшим секретом) виновник всей кутерьмы – гроб с двойным дном – был тщательно исследован. В то время как мой друг обшаривал пространство, находящееся между первым дном и вторым-потайным, я услышал его подавленно-радостный крик:

– Ага! Хоть что-нибудь найдено.

– В чем дело? – спросил я, удивленный.

– Смотри!

Путилин держал в руке огромный изумруд. Не успели мы, как следует осмотреть его, как вошел курьер и подал Путилину депешу: «Спешу предупредить Вас, мой гениальный друг, что я вчера преблагополучно прибыл в Петербург. Весь – в Вашем распоряжении и к Вашим услугам. Домбровский».

– Это уж чересчур! – вырвалось у меня.

– Начинается вторая стадия борьбы – усмехнулся Путилин.

…Посредине комнаты-музея стоял знаменитый гроб лилового бархата. Путилин бросил на него быстрый взгляд и, подойдя к нему, поправил подушку. Следи за часами. Ровно через две минуты иди в музей. Я следил за часовой стрелкой. Минута, вторая. Я быстро направился в «кабинет преступной музейности». Вдруг страшный, нечеловеческий крик, полный животного смертельного ужаса, прокатился в кабинете-музее.

Я похолодел.

– Скорее, – шепнул мне помощник Путилина, бросаясь туда. И, распахнув дверь, мы остановились пораженные. Гроб стоял, приподнявшись! Из него высовывалась фигура Путилина с револьвером в правой руке. Около гроба, отшатнувшись в смертельном страхе, стоял с поднятыми дыбом волосами Домбровский. Его руки были протянуты вперед, словно он защищался от страшного привидения.

– Ну, господин Домбровский, мой гениальный друг, здравствуйте! Сегодня мы квиты с вами? Не правда ли? Если в этом гробу я проводил вас, зато вы встретили меня в нем же самом.

– Дьявол! – прохрипел Домбровский. – Ты победил меня! На Домбровского одели железные браслеты. Он перед этим просил, как милости, пожать руку Путилину.

– Знаете, друг, если бы вы не были таким гениальным сыщиком, какой бы гениальный мошенник мог получиться из вас!

– Спасибо! – расхохотался Путилин. – Но я предпочитаю первое …

… Шведы время от времени вносят в жизнь планеты что-то новое. Мы уже знаем, что такое шведский стол, шведская стенка и шведская семья. Шведские похороны изобрела и запатентовала энтузиаст ритуального дела, а по совместительству, биолог Сюзана Виг-Масак. Её смущало то, что захоронение незаслуженно обойдено технологической революцией. В общем, она думала и придумала мертвое тело помещать в сублимационную сушку, где оно превращается в среднем в 30 кг сухого однородного порошка. Оный порошок помещается в цветочный горшок и присыпается землей. В итоге гроб с прахом мирно стоит на подоконнике, в нем растут цветы, что радует родственников.

В России метод тоже может прижиться, так как у нас уже полтора века читают роман Тургенева «Отцы и дети», где приверженец технического прогресса Базаров клятвенно обещает, что из него будет расти лопух.

Факты в тему:

* Так случилось, что Михаил Светлов получил квартиру напротив какой-то больницы. А его окна выходили прямо на больничный морг. Каждое утро поэт подходил к окну и бодро, ничтоже сумняшеся произносил: «Гутен морген!».

* На кладбище Hollywood Forever Cemetery, на котором нашли свое последнее пристанище многие великие актеры, летом показывают кино.

* В Англии в 1812 г. был принят закон, действующий до сих пор, по которому все морги оснащаются колоколом с веревкой, чтобы пробудившийся от летаргического сна «покойник» смог позвать на помощь.

* Кельты настолько верили в загробную жизнь, что могли одолжить деньги с условием возврата в ином мире.

* Самым большим кладбищем в мире по числу захоронений является Олсдорфское кладбище в Гамбурге. Оно содержит 1,4 млн захоронений и по нему курсируют 2 автобусных маршрута с 25 остановками.

* Кемеровский суд восстановил в правах мужчину, признанного умершим. Истец-покойник испытывал известные жизненные невзгоды – он оказался полным теской действительно умершего человека, а в загсе по ошибке «вычеркнули» его.

* На бортовых самописцах, более известных как «черные ящики», размещена надпись: «Flight Recorder; Do Not Open» («Бортовой самописец; Не открывать»). Когда в 2010 г. умер австралиец Дэвид Уоррен, изобретатель этого устройства, к его гробу прикрепили табличку: «Flight Recorder Inventor; Do Not Open».

* Александр Дюма как-то обедал у известного врача Гисталя, который попросил писателя написать что-нибудь в его книгу отзывов. Дюма написал: «С того времени, как доктор Гисталь лечит целые семьи, нужно закрыть больницу».

Врач воскликнул: «Вы мне льстите!»

Тогда Дюма дописал: «И построить два кладбища…»

* На вахтанговской сцене идет «Антоний и Клеопатра». В главной роли  Михаил Ульянов. События на сцене близятся к развязке: вот-вот героя истыкают ножами… По закулисью из всех динамиков разносится бодрый голос  помрежа: «Передайте Ульянову: как только умрет, пусть сразу же позвонит домой!»

---

Алексей РЕНКЕЛЬ.
Россия, Москва.
Для “RA NY”